эту грязную работу, дожидаясь, пока ее сделаем мы? Сколько раз нас пытались использовать втемную? Заметь, копать начали до инцидента в Америке. Стало быть, «Кулибин» уже где-то обозначился, и информация о нем была, но с нами ею не поделились. Почему?.. Думаю, коли это свои, то ищут, преследуя коммерческий интерес.

– Возможно, товарищ генерал. Он вполне мог сглупить и подломить банк на значительную сумму, отсюда бандюки и чоповцы. Те сами не справились и подключили наших.

– Или знают, сколько стоит его разработка, на которую уже есть покупатель. Так или иначе, начинайте работать по банкам, необходимые для этого бумаги уже готовы.

– Сан Саныч, объем колоссальный, плюс банки. Провозимся не один месяц.

– Понимаю, Витя, понимаю… Усилю тебя группой Самсонова. Для начала они разберутся с тем, кто переходит нам дорогу. Продумай, где будем устанавливать аппаратуру, и подготовь список адресов, которые уже посетили до нас. Полагаю, с этой задачей им будет справиться проще, поскольку всех твоих, скорее всего, водят, как и тебя, а конкуренты не должны знать, какой гостинец мы им готовим. Кстати, выясни, действительно ли вы все под опекой, от этого будет зависеть, как и где лучше подключать Самсоновцев.

– Завтра разберемся.

– Да, Витя, если нароете информацию, ни в коем случае не проявляйтесь, продолжайте работать в прежнем режиме, чтобы «пастухи» не догадались, а то уведут результат из-под носа.

– Это само собой, уже ученные.

– Эх! Знать бы наверняка, с какой целью его ищут.

– Можно подсунуть пустышку. Проглотят – вскроются.

– Этот вариант оставим на потом. Есть проблема посерьезнее. Под видом дипломата в страну въезжает сотрудник ЦРУ.

– Так их и сейчас хоть пруд пруди.

– Он особенный, я бы сказал, – гений в своем деле, переиграть его крайне сложно, сыграть на равных уже честь. Прислан неспроста, наверняка будет курировать решение наиболее важной задачи. По тому, за что он возьмется, и определим приоритет.

– Кто будет по нему работать?

– Поначалу озадачим «наружку», пусть поводят, меньше будет времени на вас. Они даже не представляют, насколько это хлопотно; головная боль им обеспечена. А как выясним, что к чему, ты с группой переключишься на главное направление. … Сегодня отдыхай, а мне нужно подумать.

Как только Крохин закрыл дверь кабинета, Богатов погрузился в раздумья. В голове витали нехорошие мысли. Он понимал, что кто-то наверху владеет частью искомой информации, на получение которой предстоит потратить уйму времени, как понимал и то, что раздобыть ее из этого источника не удастся. Но больше всего обременял вопрос, в курсе ли Максим. Опомнившись, Александр Александрович нажал кнопку селектора.

– Сережа, – обратился он к помощнику, – я еще поработаю, а ты ступай домой. «С такой службой, не дай бог, останется бобылем, как я», – подумал Богатов.

– Так, может, задержусь, мало ли чего?

– Чтобы через две минуты духу твоего здесь не было! Это приказ!

Глава 9

«Марксист»

Барлоу просматривал донесения, посредством которых к нему стекалась необходимая информация. Яценко Григорий Иванович, он же «марксист», был жив и здоров, только заметно постарел. Не спеша перебирая прилагающиеся фотографии, Кельвин прокручивал в голове то, что удалось разузнать на настоящий момент.

Проводимые «марксистом» в течение трех десятков лет изыскания оказались не востребованы, и он прервал работу над ними. Было вообще удивительно, как ему удавалось на протяжении столь значительного времени продолжать начатое без малейших к тому стимулов. Он не был научным работником и двигал свое дело на голом энтузиазме, как правило, в ночные часы, после добывания хлеба насущного. Зачем? Ответа на этот вопрос он не знал. Что-то незримое, сидевшее внутри него, не давало покоя, направляя мысли в исследуемую область. Казалось бы, возьми и брось, но от себя не убежишь. В итоге лишь возраст взял свое, с годами тянуть несколько лямок стало труднее, и он решился поставить точку, точнее, перестал записывать одолевавшие его мысли, но легче от этого не стало. Кельвин улыбнулся: ему были известны подобные терзания, наваливавшиеся на него в сравнительно короткие промежутки времени, тогда, когда он брался за новое сложное дело. Барлоу отложил фотографии в сторону. Их объединяла непреодолимая тоска в глазах человека, утратившего цель, к которой настойчиво шел все эти годы. Понимал ли он, что она недостижима? Скорее всего, да. Но, несмотря на это, она существовала, и было к чему идти. Теперь впереди зияла пустота.

То, что этот пожилой, уставший и глубоко несчастный человек не работает на российские спецслужбы, было очевидно, однако волею случая он оказался зацепкой, дававшей Барлоу шанс разрешить стоящую перед ним задачу. В первую очередь следовало выяснить, определена ли эта роль простым стечением обстоятельств или является частью продуманного плана. Если это операция русских, то возле «марксиста» должна болтаться ниточка, потянув за которую, угодишь в мышеловку. Если нет, отыскать выход на человека, приправившего выступление «президента» риторикой Яценко, будет непросто. Кельвин выделил здесь два направления. Согласно первому следовало выяснить, нет ли среди знакомых «марксиста» действующего сотрудника СВР или ФСБ, который, в рамках одной из версий Барлоу, случайно использовал подходящий для дела материал. Во втором случае в его окружении следовало разыскать человека, имеющего отношение к разработке компьютерных технологий. Иными словами, предстояло просеять через мелкое сито все связи.

Взялись выяснять все: где работают или служат одноклассники, на какие посты и куда судьба забросила сокурсников и знакомых по институту, кем стали друзья детства и юности, не учившиеся с ним; не забыли о соседях по дому, даче и гаражному кооперативу, не говоря уже о родственниках как его, так и жены. Кроме этого, требовалось отследить прочие личные контакты, и это была, пожалуй, самая трудная часть работы. Именно здесь с наибольшей степенью вероятности мог пребывать искомый человек, но именно в этой области пропустить его было проще всего. Электронная почта, соцсети, скайп, обычные телефонные разговоры – над всем этим работали соответствующие специалисты. Но оставались еще прямые личные контакты. Казалось бы, чего проще: возьми Яценко под плотную опеку, и задача решена. Но здесь была загвоздка: объект поиска мог оборвать взаимоотношения, а выявить связи, ушедшие в прошлое, весьма трудоемко, для этого требовалось завязать не просто тесные, а доверительные отношения с «марксистом». Попытаться сблизиться с ним Кельвин решил лично, поскольку полагал, что наиболее подготовлен для этого. Он был знаком не только с его трудами, но и с основной частью работ тех авторов, переосмыслив которых, «марксист» выстроил свою теорию.

Официально Яценко не пребывал под контролем спецслужб, и контакт с ним не нес никакой угрозы. Во всяком случае, для обвинения