из них были похожи как близнецы в черных кожаных куртках и кроссовках и синих джинсах. С очень массивными золотыми цепями на шеях, были не на много старше Валька, наверное. А третий, в кожаном плаще и лакированных импортных туфлях, совсем уж дед. На вид ему было лет 60 не меньше! Я сразу понял, что он главный в их компании. Но вот чего я не понял, это почему от них так невыносимо воняет псиной. Но этого, я понятное дело, не спросил, хотя это звучало бы не так глупо, чем озвученный мною вопрос: “А где Крапива?” Ответ я не получил, я получил кулаком в нос, от одного из подопечных дела. Мне показалось будто меня ударили кувалдой, когда я упал, роняя свой спиной стол и посуду на нём, я так сильно ударился затылком об пол, что мне показалось, что у меня треснул череп. Но скорее всего это было не так потому, что я слышал вопрос, дела: “Junge, sag mir bitte, wo das Medaillon ist? “ — “ где медальон? Перевёл мне один из молодых. Хотя, я и без него все понял — я понял, что нам с Вальком, конец…

Он прибежал на кухню в ту же минуту как услышал шум. И быть может и смог бы оказать должное сопротивление этим двоим мужикам, деда я не считаю. Стариком, Валька бы не стал бить, даже такого мерзавца как этот немец. А вот парни, могли и получить от моего брата-дзюдоиста, по первое число! Несмотря на то, что по комплекции они были крупнее и жилистее Валька, но он их не боялся. Не боялся ровно до того момента, как они не превратились в оборотней-псов!

Валёк только и успел крикнуть мне тогда: “ Звони в милицию!” Я, с трудом встал на ноги, но тут я увидел такое, что едва не упал в обморок. Все трое, вдруг молниеносно стали обрастать коричнево-черной шерстью. Кости их, то ли ломались, то ли просто перестраивались, но происходило это с мерзким хрустом, что мне показалось, что я в аду. В ужасе я наблюдал шевеление под их кожей, но самое противное, было видеть, как их лица превращаются в собачьи морды, как вытекают человеческие глаза. Ломаются и падают на пол их челюсти, а взамен человеческого они в ту же секунду обретают собачье обличье. Псиной завоняло ещё сильней и меня вырвало, прямо себе под ноги.

Валька не стошнило, но выглядел он не лучше меня. Я видел как брат потерял равновесие и стал в беспомощном испуге отползать от чудовищ полусидя, время от времени он махал руками в их сторону, как-то неуверенно, совсем уж по-детски. И мне в тот момент показалось, что он лишился не только дара речи, но ещё и рассудка. Я подбежал к нему, схватил сзади за подмышки, и стал поднимать его на ноги, чтобы мы оба смогли убежать. Пока оборотни рыскают по квартире в поисках медальона. Эти чудовища передвигались на задних лапах, и было в их движениях, что-то скотское, омерзительное, неестественное. Будто обретя облик псов они превратились в мертвецов, которыми дистанционно управлял кто-то невидимый. И они исполняли его команды с секундной задержкой. Я решил воспользоваться их медлительностью. Но тут одна из псин, та что была когда-то стариком с ужасающим визгом кинулась на Валька, мы оба упали под ее весом. Брат закрыл меня своим телом. Пёс был огромный! Было видно, что он не такой бодрый и резвый, его щетинистая шерсть была с проседью. Но клыки! Его клыки были белые и крепкие, как у молодого пса. И я видел, что этими клыками он впился в шею Валентину. Неслабо досталось и мне, чёртова псина полоснула меня когтем по шеи. Вроде бы, не специально, но рана была такая глубокая, что кровь хлынула фонтаном. Кровь моя и моего брата смешались в одну бурую реку. И я подумал с каким-то ненормальным равнодушием, что Валёк, наверное уже мертв.

Но вдруг, я перестал ощущать на себе тяжесть его тела, и увидел, сквозь белую пелену забытья, что брат мой тоже превратился в оборотня…..

* * *

Вальку поставили гранитный обелиск на местном кладбище, на нём он был красивый как Гагарин. И цветов ему подарили не меньше. Я тоже положил пару гвоздик делая вид, что скорблю по убитому брату, хотя сам был на сто процентов уверен, что Валька жив. И что он теперь оборотень. Никому об этом я не говорил, потому, что лежать в клинике для душевнобольных не входило в мои планы, я планировал найти Валька и расколдовать.

Меня несказанно злило моё бессилие перед обстоятельствами. Мне мешали мои юные годы, и то что я должен подчиняться старшим. А они как на зло, сами того не подозревая, чинили мне препятствия на каждом шагу.

Доучиваться меня отвезли в деревню к тёте Тамаре. Глухая, толстая и сварливая тётка. Терпела моё присутствие скрипя сердцем. Придиралась за каждую мелочь, попрекала, меня сахаром. При всяком удобном и неудобном случае жаловалась, что я трачу слишком много воды и электроэнергии. Хотя мои родители регулярно пересылали ей деньги на моё содержание. И деньги эти для деревни были ого-го какие! Но уж такой она человек. Я жил у нее как на каторге, и каждый день вспоминал Валька и плакал в подушку.

Я уже почти отчаялся. И разочаровался в себе, я клял себя за то, что проболтался тогда про медальон. А вот теперь когда случилось беда, ничего не могу сделать, кроме, как мечтать и планировать, а время идёт и неизвестно, что там с Валентином.

Но немного погодя жизнь меня сама вывела на нужную тропинку. Я закончил школу и вернулся домой. К тому, времени уже все более-менее устаканилось. Отец с матерью старались жить дальше, хотя конечно обоих сильно подкосило пережитое. Отца отстранили от полетов по состоянию здоровья. И теперь он преподавал теоретические дисциплины в летном училище. А мама, ударилась в религию почти все своё свободное время теперь проводила в церкви. “ Я, молюсь за Валентина! “ — говорила она.

Дома одному находиться мне было невыносимо. Все здесь напоминала мне про брата и поэтому, я шарахался по городу, почти с утра до ночи, и думал, что же мне делать. Или сидел у обелиска Валентина на кладбище не помня себя и времени.