Мила внесла поднос с двумя чашечками кофе, конфетницей,сахарницей, даже принесла холодное молоко.

– Так быстро нашла кофе? – не удержался ВахтангМихайлович.

– Это я в бухгалтерии одолжила, – пояснила обиженнаяМила. Она повернулась и вышла.

– Я ее выгоню, – снова пообещал Чагунава. – Таккакое у вас дело ко мне?

– Я уже сказал. Родственники Сутеева попросили менярасследовать его убийство.

– Ужасное преступление, – поморщился Чагунава, –даже не знаю, что вам сказать. Какой-нибудь отморозок стрелял. Сейчас их много.Если бы Николай поехал к себе домой, ничего бы не случилось. Там у них домхороший, с охраной и видеокамерой. А здесь был обычный дом с незапирающейсядверью в подъезде и плохо работающим лифтом. Не знаю, зачем он туда поехал. Всвой старый дом. Наверно, какой-нибудь грабитель стрелял. Жалко Николая, такойчеловек был. Золотой. Хотя часто болел в последнее время.

– Вы знали, чем он болел?

– Он говорил, что у него сахар повышенный. У меня тожедиабет. Сейчас у всех сахара много, время такое. Везде стрессы.

– И больше ничего не говорил?

– Нет. Он человек был серьезный, не стал бы о себе многорассказывать. Занимался нашей компанией с утра и до вечера. Как он переживал,когда узнал, что банки на нас в суд подали! Вы, наверно, эту историю ужезнаете. «Альфа-банк» и банк КТБ подали на нас в суд. У нас долгов на пятьмиллионов долларов. Конечно, мы нашли адвоката и будем сражаться в этомарбитражном суде. Но эти банкиры очень неприлично себя ведут. Непонятно, почемуони так на нас давят. У нас уже никаких активов не осталось, все распродали,даже наши машины служебные. Только личные и остались. А они хотят сразу пятьмиллионов получить. У нас сейчас только это помещение осталось, да и его мыарендуем. Что отсюда возьмешь? А наш недостроенный завод вообще ничего нестоит. Никто даже даром не захочет сегодня брать наш участок. Но мы его и заденьги не продадим. Это наше будущее. Но вообще обидно. Еще год, и мы бы нашзавод закончили и начали бы выпуск продукции. Кризис рано или позднозакончится, а завод мы так и не построили. Но ведь люди все равно будут домастроить, особенно в Москве.

– Давайте вернемся к Сутееву. Вы давно его знали?

– Больше двадцати лет. Познакомились, еще когда инженерамибыли. Он толковым инженером был. Поэтому я его пригласил и решил сделать своимкомпаньоном.

– Вы считаете, что это случайное убийство?

– Конечно, случайное. Какой-нибудь грабитель. Сейчас послекризиса столько разных людей в Москву приехало. Среди них много бандитов.Особенно среди таджиков, кавказцев, китайцев, вьетнамцев. Ох, простите. Вы тожес Кавказа?

– А вы нет? – улыбнулся Дронго.

– Мои предки оттуда приехали. Из Цхалтубо. Еще в прошломвеке. Конечно, мы все оттуда. Только я не нас имею в виду, а других...

– А потом мы удивляемся, что появляются скинхеды, если вы,грузин, так пренебрежительно говорите о своих соотечественниках.

– Я не о них говорю, – нахмурился ВахтангМихайлович, – я про бандитов говорю, которые сюда тысячами приезжают, наспозорят, машины воруют, квартиры грабят, на людей нападают. Я про этих бандитовговорю. Нужно отделять, где порядочные люди, а где бандиты. Вы знаете, сколькогрузин работают врачами, жизни людям спасают? А сколько азербайджанцев илиармян? Посчитать невозможно. Почти в любой больнице есть несколько врачей изкавказцев. Разве они бандиты? Они людей спасают, помогают всем нам жить.

– Вы полагаете, что это был случайный грабитель?

– Конечно. А кто еще?

– В кармане убитого нашли две тысячи евро. Их не тронули.Согласитесь, странный грабитель, который не взял даже такие деньги.

– Я этого не знал, – нахмурился Чагунава, –действительно, необычный грабитель. Может, его просто спугнули, и он не успелвзять деньги? Испугался и сбежал.

– Может быть. А кто еще мог быть заинтересован в смертивашего заместителя?

– У нас никто. Мы все его очень любили. Он замечательныйчеловек был. Есть такое выражение – «душа компании». Вот он и был душой нашегоколлектива. Такой человек, просто думать больно. И Лариса, его жена, осталасьодна.

– У них, кажется, были неприятности?

– Это слухи. Нарочно распускают слухи. Они прекрасно жили.Идеальная пара была. Он так радовался, когда у него родилась дочь.

– А почему тогда он поехал на свою старую квартиру?

– Наверно, забрать какие-нибудь вещи, – рассудительноответил Вахтанг Михайлович, – я этого не знаю. Меня не было в городе,когда его убили. Я был в Санкт-Петербурге. Приехал на следующий день, хорошо,что успел с ним проститься.

– У вас был большой коллектив?

– Раньше да. Почти полторы тысячи человек. А сейчас человексто пятьдесят осталось, вместе с уборщицами и секретарями. Даже охранусократили. Здесь уже ничего не осталось, чтобы охранять. Скоро еще человеквосемьдесят сократим. Раньше у нас четыре этажа было в этом здании, а сейчасостался только один.

– Насчет долгов все правда? Суд может наложить арест на вашеимущество?

– Может. Только имущества никакого не осталось. Он оченьпереживал из-за этого, сильно волновался. Но у нас адвокаты хорошие, посмотрим,какое решение вынесет суд.

– Я могу побеседовать с оставшимися сотрудниками?

– Конечно, можете. С кем угодно. Здесь его все любили и уважали.Он был настоящий трудоголик. Есть такие люди, которые отдают всего себя работе.Он так мечтал, чтобы наша компания еще больше росла, строил такие планыграндиозные. И мы все потеряли. За несколько месяцев. Даже не знаешь, когоругать – Буша-младшего или кого-то другого. Не знаю.

– Ясно. У меня еще три последних вопроса. Вы сказали, что онвложил триста тысяч рублей, а вы – семьсот. Соответственно доля управлениякомпанией тоже распределялась подобным образом. И доля ответственности?

– Нет, – недовольно ответил Чагунава, – мы ужедавно решили, что мы компаньоны. Он столько работал, что я подумал, так будетправильно. Уже два года мы получали равную прибыль, считаясь почти равнымиакционерами. У меня пятьдесят процентов плюс один голос. У него было сорокдевять и девять сотых. Мы ведь никому наши акции не продавали, держали долучших времен. А сейчас они вообще ничего не стоят, одна бумага. Ничего, мы ещевылезем назло всему миру.

– Акции не стоят, но солидарная ответственность обойдетсявам в два с половиной миллиона каждому, – напомнил Дронго, – этоправильно?

– Конечно, неправильно. Но так будет, если мы проиграем делов суде. Надеюсь, что нам дадут отсрочку. Хотя бы на один год. Многим компаниямпомогают, деньги дают, кредиты рефинансируют, откладывают выплату. Но только ненам. У нас завод на голом месте строился. Он был не градообразующим, как сейчасговорят. Значит, на нас можно махнуть рукой. На всех людей, которые у насработали. Мы два раза обращались за кредитами, и нам оба раза отказывали. Формальнобанки правы. Мы обязаны вернуть прежний кредит. А как его вернуть, если мы всехуволили, строительство завода заморозили, всякую деятельность свернули. Откудаденьги брать? Из воздуха? На перепродаже? Ищи дураков. Сейчас на этом ужеденьги не сделаешь.