«Кто такой Салазар?» – спросил какой-то военачальник, сидевший за столом. Генерал Гомиш да Кошта, идейный вдохновитель восстания, оказался в министерстве сельского хозяйства, хотя и оставался ключевой фигурой португальской политики. В интервью Антониу Ферру из Diário de Notícias да Кошта говорил о «некоем Салазаре из Коимбры» и сам спросил журналиста: «Говорят, что он очень хорош. Вы его знаете?» Именно да Кошта возглавил марш военных, которые в воскресенье, 6 июня, вошли в Лиссабон, не вставший на защиту Республики. Генерал с поднятой шпагой восседал на коне, за ним следовали войска северян, которые от Кампу-Гранди прошли к Кампу-Пекену, а затем на Авенида да Република.

На фоне неразберихи среди военных и по причине столкновений между Гомишем да Коштой и Мендишем Кабесадашем три профессора из Коимбры, назначенные министрами (помимо Салазара, это были Мануэл Родригиш и Жоаким Мендиш душ Ремедиуш), уже через 13 дней заявили, что уходят со своих постов. Поездка в Лиссабон оказалась бесполезной, и они вернулись в Коимбру. Непримиримый Гомиш да Кошта сверг Мендиша Кабесадаша, взял власть в свои руки, заняв пост председателя Совета министров 17 июня 1926 года, а также – с 29 июня – пост президента страны. Однако на обеих должностях он пробыл лишь немногим дольше, чем предшественник (с 17 июня по 9 июля 1926 года). Он был смещен генералом Антониу Ошкаром де Фрагозу Кармоной, который предложил ему остаться лишь в должности президента Республики, но да Кошта отказался и поэтому был арестован и отправлен на Азорские острова. На родину он вернулся лишь в сентябре 1927 года и умер три месяца спустя от сердечно-почечной недостаточности – в нищете и безысходности. 16 ноября 1926 года Кармона сменил генерала Гомиша да Кошту на посту президента Республики (эту должность он занимал до самой своей смерти в 1951 году) и на посту председателя Совета министров. Председателем совета он оставался до 18 апреля 1928 года, когда передал этот пост полковнику Жозе Висенти де Фрейташу, а тот, в свою очередь, пробыл на нем чуть более года.

Таким образом, сменив почти полсотни правительств за 16 лет и пережив несколько государственных переворотов, в 1926 году Первая республика пала. С того момента, как Салазар был назначен на пост министра (что произошло в том же году), общественное мнение начало проявлять к нему интерес, о чем свидетельствует интервью, данное в июне 1927 года газете Diário de Notícias, в котором он разъяснял суть работы комиссии по налоговой реформе. Салазар был членом этой комиссии, из-за чего часто приезжал в столицу. Ужасный 1927 год был годом четырех переворотов – или, вернее, попыток переворота, один из которых вошел в историю под забавным названием «переворот Фифи» (от имен Филомену да Камара и Фиделину де Фигейреду, совершивших попытку переворота совместно с Мораишем Сарменту и Давидом Нету). Во всем этом хаосе только одно можно было утверждать с полной определенностью – появилась единая партия под названием Национальный союз, которая объединила всех тех, кто поддерживал новую диктаторскую власть. Только с укреплением Ошкара Кармоны, самопровозглашенного президента Республики, определились некоторые политические рамки. 18 апреля 1928 года Висенти де Фрейташ сформировал новое правительство и сам временно занял пост министра финансов – в ожидании ответа от Салазара, который пришел через 10 дней, 28 апреля 1928 года. Это и считается датой официального и окончательного вступления преподавателя из Коимбры в португальскую политику – после долгих колебаний и многочисленных обсуждений с близкими друзьями, такими как Сережейра, Баррету и де Фигейреду. Премьер-министр даже откомандировал в Коимбру министра образования Дуарте Пашеку, чтобы убедить молодого преподавателя-католика присоединиться к правительственной команде. «Ты именно тот человек, который нужен», – уговаривал он будущего диктатора.

Но Салазар принял предложение с открытыми глазами. Он был прекрасно осведомлен о финансовом положении нового конституционного режима: кредиты для затыкания дыр в государственном бюджете, структурный дефицит, необходимость поддержки национальной валюты, государственные предприятия, зависящие от партии и военных, рыночная вседозволенность, неконтролируемые военные расходы. Это была крупнейшая финансовая дыра столетия. Условия, выставленные Салазаром, выглядели достаточно категорично: контроль над расходами всех министерств, прекращение новых государственных расходов, сокращение или отмена особых режимов, реформа несправедливой налоговой системы, сокращение бюрократии. В частности, он намеревался снизить налоговое бремя на сельское хозяйство в обмен на увеличение налогов на городскую собственность с постепенным отходом от свободного рынка.

Сам Салазар вспоминал: «Я всю ночь провел в раздумьях, не зная, принимать ли сделанное мне предложение. Мне было очень грустно при мысли о том, что придется покинуть преподавательскую кафедру, и я знал о том опасном расстоянии, которое отделяет человека мысли от человека действия». Он принял предложение так, как будто принес жертву. Будущий диктатор не мог знать, на какой путь он ступает, не мог знать, что в один прекрасный день он станет одним из самых влиятельных людей на планете. Но именно его анализ текущей политической ситуации стал инструментом создания Нового государства: упадок Португалии был вызван политическими, колониальными, экономическими, финансовыми и моральными причинами. Государство должно было взять на себя инициативу по переустройству и добиться изменения всех этих факторов. Именно то, что кто-то осмелился сказать вслух, что выход есть, само по себе стало важным сигналом для народа, разочарованного государственными переворотами, и для государства, которое после заката монархии находилось в многолетнем кризисе. Но для того чтобы осуществить это возрождение, Салазар должен был положить конец фракционной борьбе, характерной для Первой республики. Чтобы вытеснить военную диктатуру и создать свою собственную – Новое государство, – он завоевал доверие армии и флота. Салазар объявил об условиях финансовой реформы в знаменитой речи, произнесенной 27 апреля 1928 года.

Его жизнь в Лиссабоне была похожа на жизнь в Коимбре: мало публичности, много учебы, неважное здоровье, письменный стол, заваленный документами, за которым он сидел, накинув на плечи одеяло, та же горничная из старой монастырской обители на Руа-душ-Грилуш (где жил и Сережейра), вызванная именно для того, чтобы организовать быт в личной резиденции Салазара на Руа-ду-Фуншал, дом 3. С 1928 по 1932 год он неуклонно набирал политический вес: ему удалось удержаться у власти даже во время международного кризиса 1929 года. Он заручился также поддержкой влиятельных людей и состоятельных семей, обеспокоенных, что в случае провала очередного правительства вернутся и общая нестабильность, и уличные беспорядки, а профсоюзному движению, влияние которого росло в остальных странах Европы, будет где развернуться. Коммунизм, социализм и анархия стали словами, которые не внушали простым людям ничего, кроме страха. Президент Кармона гарантировал Салазару поддержку военных, а также латифундистской и клерикальной верхушки буржуазии. Крупные землевладельцы регионов Алентежу и Рибатежу благословляли Салазара. Ближайшими советниками будущего диктатора стали его наставник Кирину де Жезуш, идеолог национализма и опытный политический конспиратор, и Эзекьел де Кампуш, эксперт по экономике. Право налагать вето на государственные расходы или на законы, которые могли бы увеличить государственные инвестиции, сделало Салазара фактическим хозяином режима. От него зависели решения по финансированию амбициозных инфраструктурных и дорожных проектов, работ по водоснабжению и реставрации великих памятников, которыми была богата страна. Баланс бюджета был обеспечен – более того, бюджет стал профицитным.

В экономику, сильно отстающую в промышленном отношении (сельское хозяйство все еще доминировало, а важнейшие ресурсы метрополии и колоний контролировали крупные предприятия), Салазар внедрил идеалы корпоративизма – по образцу итальянского фашизма. Это была средневековая система, которая гарантировала привилегии малым группам и уважение к иерархии, а солидарность между классами исключалась. После создания партии «Национальный союз», члены которой называли себя «объединением людей доброй воли», для разработки корпоративной системы, уже практиковавшейся в Италии, был создан специальный Центр политических и социальных исследований. Политическая философия Салазара допускала этическое и культурное доминирование аграрного мира над городским. Религия, политика и традиционная культура нашли отражение и в школьном образовании.

Салазар продолжил осторожно взаимодействовать с военными, которые по-прежнему определяли политическую жизнь Португалии. Возрождая превосходство колониальной власти, вызывая отвращение к беспорядочным политическим движениям и превознося железный военный контроль над колониями, разбросанными по разным континентам, он обращался к молодым офицерам и унтер-офицерам, к военному корпоративизму. Это была своеобразная смесь автаркии, авторитаризма и здравого смысла – всего того, что