некие элементарные знания на первое время, которые могут пригодиться в дальнейшем, а могут и нет. Но никому перед попаданием в этот мир не дается задание, какая-то четкая цель, к которой стоит стремиться. И вот каждый набивает свой пустой сосуд, свою жизнь каким-то содержанием на свой вкус. Какими-то ценностями, которые ему кажутся главными и без которых, на его взгляд, никак нельзя обойтись. В итоге мир оказывается заполнен совершенно разными людьми с придуманными целями, с придуманными понятиями о счастье. Порой эти идеалы кажутся им настолько достоверными, что люди даже на время забывают о вымысле, изо всех сил отстаивая свою правоту и искренне заблуждаясь в ней. Незнание – вот что, по-моему, объединяет всех. Внутренняя скрываемая ото всех неуверенность в том, что выбранный курс верный и единственный. И еще нацеленность на то, что рядом может быть кто-то, кто знает секрет, знает как нужно. Готовность примкнуть к рядам этого кого-то, как только благоприятные ожидания хоть отчасти подтвердятся. Мы же обожаем объединяться, не правда ли? Образуя скопление, мы чувствуем себя сильнее, увереннее, неуязвимее, даже непобедимее. Толпа – это действительно сила, но лишь в известной мере. Она неповоротлива и обладает лишь коллективным разумом, который при должном умении несложно подчинить кому-то или чему-то. В ней больше нет индивидуальностей, способных сориентироваться и осмыслить свои поступки, свою правоту и неправоту в этом скоплении людей. Все идут – и ты иди! Ты однажды сделал свой выбор, присоединившись к ним, теперь тебе нужно только следовать за ними и слушать, что делать дальше! Неважно, что в один непрекрасный день люди, наслушавшись убедительных речей, могут ринуться, к примеру, создавать новую идеальную расу, попутно уничтожая вредных, неугодных по всей стране, а затем и по всему миру. Но тебе какое дело? Ты можешь продолжать жить прежней жизнью – читать газеты, слушать музыку, строить планы на будущее. Ведь ты же чуть раньше своевременно сделал правильный выбор, так?!

Евгений остановился. Он достал платок, сдернул очки и начал протирать стекла. Руки заметно дрожали.

– Вы не курите? – спросил он нервно.

Николай Павлович потрясенно покачал головой.

Евгений кивнул, продолжая движения платком.

– Мой дед прошел всю войну. До Берлина. Вся грудь была в медалях. Наверное, он воевал с врагом безжалостно, бескомпромиссно. То есть я даже в этом уверен, хоть он и не любил обсуждать эту тему. Только так и нужно было, они защищали всех нас, свою землю. Еще до войны он вступил в партию и до самой своей смерти верил в нее, как в избавление ото всех напастей. Он продолжал верить в нее и когда забирали, а затем расстреливали его друзей, вместе с которыми он мечтал о новой жизни. Это была непоколебимая вера, с которой ничего не могло поделать время. Потому что, казалось, если он перестанет жить с нею в сердце, то и сама жизнь его тут же закончится… А вот мой отец, человек послевоенного поколения, никогда в партии не состоял. Мало того, он считал, что все беды, происходившие с нашей страной в прошлом веке, случались именно из-за фанатичной преданности этим самым идеалам, которых он не признавал. Они спорили с дедом до хрипоты, и каждый раз оставались при своих мнениях. Разве что ссорились лишний раз. Отец ненавидел советскую действительность, твердил о том, что у него отняли свободу. Затем Союза не стало. Отец был счастлив, в памятные дни он сутками дежурил у Белого Дома. Это было его время. Время торжества уже его идеалов. Но и этот период прошел. Теперь он вечерами всегда дома, у телевизора. Увлеченно смотрит сериалы, ток-шоу и новости на центральных каналах, вместе с большинством верит в то, что жизнь налаживается и движется в единственно верном указанном сверху направлении.

Молодой человек спрятал платок и печально улыбнулся Николаю Павловичу.

– Знаете, что самое смешное? Через какое-то время все это ждет и меня. Сейчас я сотрясаю воздух этими своими бреднями, которые Вы вынуждены слушать, а через несколько лет – десять, двадцать, тридцать – цикл повторится. Уже я поверю в чью-то гениальную идею и буду готов идти за ее автором хоть на край света. Уже я стану представителем группы единомышленников, рядом с которыми мне будет хорошо и спокойно. Уже я со своими убеждениями стану разменной монетой в чьей-то игре, даже в саму вероятность чего напрочь откажусь верить. И, возможно, так и не соглашусь с тем, что был кем-то использован в каких-либо интересах, не имеющих отношения к моей вере. Я стану одним из многих, и уже мои дети, взрослея, будут смотреть на меня и недоумевать. Ну а я вряд ли даже вспомню этот свой сегодняшний красочный и бессмысленный монолог. Или же он мне будет казаться какой-то нелепостью, случившейся с кем-то другим, не со мной… Вот такая радужная перспектива, да?

Тем временем мимо прошел, даже не взглянув на них, официант, оставив на столике кожаную обложку со счетом.

– Знаете, я бы хотел быть похожим на этого парня, – сказал Евгений и усмехнулся, глядя ему вслед. – Не внешне, да и не внутренне, конечно. Я имею в виду его образ, из которого он не выходит в рабочее время. Эдакий профи. Человек, который, вполне возможно, все знает и понимает, но не принимает близко, а просто делает свое дело. Хладнокровно, четко, уверенно. Собственно, наверное, я даже в какой-то мере завидую людям, которые способны не задумываться. Как это, наверное, легко – не задавать вопросы и не искать ответы.

Он достал из внутреннего кармана бумажник и положил в обложку несколько купюр.

– Но мне выпало стать другим. Ну а вам, увы, выпало повстречаться со мной и испортить себе приятный вечер, – бодро проговорил молодой человек и, подумав, добавил с сожалением: – Простите за все, что я здесь наговорил. У меня вообще слишком часто бывает плохое настроение, а сегодня оно еще и усугубилось тем, что я снова остался один. С другой стороны, хорошо еще, что я не высказал все это Маше. С ней бы случилась истерика, наверное. А мне бы этого не хотелось. Все же она хороший человек, хоть и не может подняться выше общепринятых норм и правил.

Евгений поднялся из-за стола.

– Я желаю вам в следующий раз прийти сюда со своей женой и провести здесь потрясающий по красоте романтический вечер. Раз это место многое значит для вас.

Николай Павлович не поднял головы.

– Всего вам доброго. И спасибо, – сказал на прощание молодой человек и протянул руку.

Мужчина, не глядя,