А у Людки в голове бьется только одна мысль: как Александру Ивановичу сказать, что за обед она заплатит сама? Она думает об этом с первой минуты усаживания за покрытым чистой скатертью обеденным столом. И когда мужчина просит официанта рассчитать их, платит только за себя, девушка расплачивается за свою еду и, наконец, облегченно вздыхает: с души у нее словно камень свалился — ничего и ни от кого она принимать не собирается, не содержанка. Она свободна, как птица в полете! Путь назад, в свой вагон, по колышущейся под ногами платформе становится для нее забавным и веселым.

И если бы не одно неприятное событие, то вся поездка до Москвы транзитной пассажирки была бы сплошным удовольствием.

Многодневная качка в поезде вынуждает людей двигаться, искать своему телу новое положение, а голове и душе — новых впечатлений, скрашивающих однообразие езды. Людка, в очередной раз спустившись со своего верхнего этажа, вышла в коридор. Заведя руки за спину, прислонилась ладонями к слегка приоткрытой двери купе, уставилась в окно. Замечтавшись, она не заметила, как Александр Иванович, решив выйти из купе по какой-то надобности, толкнул до отказа дверь и прищемил Людки ладонь. От острой боли та ойкнула, замахала рукой и зарыдала. Зареванная, влезла на полку и там, лежа на животе, уткнувшись лицом в согнутую руку, продолжала горько плакать. Утешали несчастную девушку все: и виновник неприятности, и женщина с мальчиком. Но Людка еще долго была безутешна.

Старшая дочь Никитиных физическую боль переносить совершенно не могла. Это она поняла после нескольких досадных случаев.

Как-то Людка пришла в гости к подруге Лариске. Та испекла яблочный пирог и с гордостью представила свое мучное изделие однокласснице. Золотистого цвета десерт радовал глаз и дразнил обоняние. Все Бескоровайные были дома, поэтому пили чай вчетвером. Людка попросила «кулинара» поделиться рецептом. Пока та увлеченно делилась секретами приготовления пирога, Неля Владиславовна кормила младшую дочь.

— Леночка, — обращалась она к девочке, — сиди спокойно, чашку подноси ко рту, а не рот к чашке.

Минут через пять звучало:

— Леночка, не откусывай от пирога большие куски.

Проходило не очень много времени.

— Леночка, вытирай рот салфеткой, а не рукой.

После застолья компания переместилась в зал. Старшие девочки расположились на диване, Неля Владиславовна удобно устроилась в кресле, Леночка — у нее на коленях с плюшевым медвежонком в руках. Говорили о поселковых новостях. Вдруг игрушка Леночки полетела на пол. Людка по привычке вскочила с места, подняла медвежонка и протянула малышке. Неожиданно та вцепилась зубами в Людкину руку. Слезы мгновенно брызнули из глаз гостьи.

— Ну что ты сделала? — томно укорила дочь Неля Владиславовна. — Ведь Людмиле больно.

Людка тогда подумала, что если бы кто-то из детей их семьи так сделал, то хорошенько получил от родителей по заднице.

Еще один огорчительный случай подтвердил: Людка чрезвычайно чувствительна к грубым телесным прикосновениям.

Она с сестрой Валькой отправилась в кино на дневной сеанс. По окончании фильма, на выходе из клуба, толпа выходящих столкнулась с группой следующих в зал. Рядом с Никитиной старшей лицом к лицу оказалась ее одноклассница, Хакимова Светка. Увидев Людку, она крикнула: «Привет! Людка! Я так тебя люблю!» и изо всех сил, всем лицом выражая непреодолимую страсть, ущипнула одноклассницу за полную руку и проследовала дальше. Не успевшая ничего сообразить Людка залилась слезами.

Вот и теперь она ревела как белуга. Каких только ласковых слов не говорили в ее адрес попутчики! Особенно старался мужчина.

— Людочка, я же не хотел! — огорченно вздыхал Александр Иванович, стоя в полный рост у полки Людки и дыша ей в спину. — Я же не знал и не видел, что ты стояла у двери. Прости меня, пожалуйста!

Севшего на нижнюю полку виновника сменила тетя Аня.

— Девочка, дорогая! — с чувством говорила она. — Тебе, конечно, очень больно. Мы все это понимаем. И Александр Иванович очень расстроен, что так получилось. Но, поверь, боль скоро пройдет. Я тебе принесла мокрую салфетку. Возьми, оберни ею ладонь, будет легче.

Не оборачиваясь, Людка протянула здоровую руку, взяла ткань, укутала ею горячую ладонь. Наплакавшись, вытерла слезы и слезла со своего места. Добрыми, сочувствующими глазами на нее смотрели тетя Аня, Петька и Александр Иванович. Они огорченно осмотрели ее руку, а затем предложили чай, яблоки и печенье. Это было так трогательно, что пострадавшая почувствовала, как по ее телу разливается тепло и благодарность. Да и рука стала меньше саднить. Девушка улыбнулась, взяла правой рукой стакан с горячим чаем и отхлебнула. «Спасибо!» — сказала сразу всем и снова пригубила сладкий чай. Александр Иванович был прощен.

Глава 9

Абитуриентка

— Граждане пассажиры! Просыпайтесь! Сдавайте постельное белье! Подъезжаем к Одессе!

Людка открыла глаза: вагон был ярко освещен, люди поднимались со своих мест, сонно переговаривались, снимали с подушек наволочки, складывали простыни, собирали личные вещи.

— Молодой человек! Одесса! — голос проводницы, разбудивший Людку, двигался к концу плацкартного вагона, к полке справа у двери, на которой спала девушка.

— Женщина! Осторожней! Вы сядете мне на голову! — голос приблизился и вместе с ним рядом с последним купе оказалась плотная фигура в форменной одежде. Круглое лицо с выщипанными в тонкую ниточку бровями и красными губами повернулось к Людке:

— Проснулась, красавица! Скоро Одесса! Жду белье!

И, развернувшись, проводница поплыла в обратном направлении, по пути отвечая на вопросы пассажиров, поднимая крепко спящих и принимая сложенное стопкой белье.

Поезд «Москва-Одесса», в котором сутки прокачалась Никитина Людмила, прибыл в город-герой утром. Выйдя из вагона, девушка в тесном потоке пассажиров двинулась по платформе к зданию вокзала. Огромное сооружение с пятью большими арочными окнами, куполом на крыше встречало прибывших надписью на карнизе: «Одесса». Золотистые буквы в золотистой же рамочке приветливо сообщали, что все пассажиры и девушка из далекого Узбекистана не ошиблись, что они действительно прибыли в город на Черном море, где, возможно, девушка будет жить и учиться. Радостно улыбнувшись, Людка с прохладного утреннего привокзалья прошла вглубь помещения.

Внутренний интерьер вокзала показался Людке таким же красивым, как