хочу туда идти! — начинаю упираться, но Яров силой заталкивает меня в проем, и включает свет.

Я отступаю, наблюдая, как он входит и запирает дверь.

Полоснув по мне взглядом, проходит из крошечной прихожей в зал. Несмело иду следом, прихрамывая. Дверь он все равно запер. Это что-то вроде гостиной, с диваном, накрытым пушистым пледом, невысоким столом на квадратных мощных ножках, парой кресел и камином, который Яров и пытался сейчас растопить. Припал перед камином и дует на щепки, но только разгонял дым.

Я осмотрела окна: ставни закрыты снаружи. Не выберешься.

Кашлянула от дыма, хотя пахло приятно. Наконец, огонь разгорается и появляется тяга. Он встает, неосознанно поежившись, и я понимаю, что ему тоже холодно после ночного променада по лесу.

Лодыжка напоминает о себе, и я добредаю до дивана. Сажусь на него с опаской — неуютно располагаться с удобствами под взглядом Ярова, но боль сильнее меня. С удовольствием утопаю в мягких подушках и вытягиваю ногу.

Он замечает смесь боли и наслаждения на моем лице:

— Ногу потянула?

— Немного, — смущаюсь я.

— Не нужно было убегать.

Он присаживается на корточки, чтобы подбросить дрова в камин. Кормит огонь осторожно, со знанием дела. В бабушкином доме тоже был камин, его сложил дед.

Я набрасываю плед на ноги, становится теплее, и я пригреваюсь. Сегодня было столько потрясений… Расслабляться рано, но я впервые за день ощущаю, насколько на самом деле устала. Веки становятся тяжелыми.

Ощущаю его шаги и наблюдаю сквозь ресницы. Яров закончил с камином. Снимает пиджак. Я замечаю красное пятно на сорочке — чуть пониже подмышки. Повернувшись боком, он пытается поднять руку и посмотреть, но ему это не удается.

Не только я потянула ногу. Его, видимо, успели задеть в драке.

Яров расстегивает рубашку.

— Все равно не спишь, — бросает он. — Нагрей воды.

Я привстаю, вопросительно глядя на него.

— А где посуда? Чайник или кастрюля? — вздыхаю я, опустив ноги на теплый пол. Переносить вес на травмированную ногу не хочется. — Аптечка есть?

— Посмотри на кухне.

Он немногословный. И не боится отпускать одну. Подумав, что там я могу разжиться ножом или чем-то полезным, поднимаюсь и хромаю на кухню. Не все так и плохо. Во всех отношениях. Нога держится молодцом. Яров на набрасывается, задирая юбку. Ему вообще не до меня, судя по окровавленной сорочке.

Кухня здесь маленькая. К плите присоединен газовый баллон. Я таким пользоваться не умею, и ежусь, прежде чем включить. Но огонь разгорается легко, а плита вполне современная, хоть и не дорогая. Чайник стоит тут же. Ищу воду и обнаруживаю ее в большой фляге. Наливаю полный, плюс ставлю на соседнюю конфорку еще полкастрюли с водой.

Пока закипает, обшариваю шкафы.

Посуды немного, но вся вполне приличная. Набор стаканов, например, такой же, как у меня. Я его в супермаркете покупала. Есть небольшой запас продуктов: макароны, хорошие, итальянские, чай, кофе, сахар, соль. В верхнем шкафу нахожу консервы: несколько банок тушенки, горошек и овощной салат.

Проверяю даты.

Видно, что дом навещают, регулярно проводят ревизию и вообще следят. Интересно. Аккуратно закрываю шкаф. Ножей, как, впрочем, и ложек с вилками, я не нашла.

— Все проверила?

Оборачиваюсь. Яров в расстегнутой рубашке стоит в проходе. Подмышкой держит какую-то тряпку, чтобы не капало на пол. Глаза спокойные — значит, несерьезная рана.

— Я аптечку искала.

— Аптечка в машине, — говорит он. — На кухне не ищи. Ты поставила воду?

Я киваю на закипающую воду.

— Уже скоро закипит.

— Нужно, чтобы хорошо прокипела. Шить умеешь?

Я поднимаю брови.

— Вы шутите? Не умею!

— Никогда не зашивала курицу перед запеканием?

— Попали в точку.

Как раз курицу никогда не зашивала. Какая гадость. По моему мнению, в рецепте не должно быть ниток.

— Значит, придется справляться самому, — резюмирует он.

Мне неловко смотреть на него, полуголого, и я смотрю на кипящую воду. Пусть сам занимается медицинскими делами. У меня нервы слабые.

Кошусь, как он, сняв рубашку, промывает рану. Сам возится с ней, я стараюсь не смотреть на подробности.

— Как вас так? — бормочу я.

— Зацепило в стычке, — он поджимает губы, всем видом показывая, что не настроен болтать.

Возможно, даже меня считает виноватой.

Или ему просто больно, потому голос такой сухой, а лицо — закрытое.

— Вам помочь? — все же спрашиваю я.

Наверное, чувствую некоторую вину. Мне он не нравится, но Яров отбил меня у тех людей. Как относится к Ярову, я пока не решила, но они точно ничего хорошего бы не сделали.

— Попробуй.

Я подхожу, и он вручает мне бинт в стерильной упаковке.

— Я закончил, нужно только прикрыть рану. Мне бинтовать неудобно.

Я вздыхаю, прикрываю рану стерильной салфеткой и начинаю бинтовать. Тут он прав — справиться с поврежденным боком ему было бы трудно. Бинтую вокруг торса, укладываю плотные витки. Он так близко, что я ощущаю дыхание на виске, от которого слегка колышутся волосы. Когда Яров задерживает дыхание, понимаю, что ему больно и бинтую помягче.

— Хватит, — он отстраняется, и я заканчиваю.

Он с трудом поднимает, после обработки рана разболелась сильнее, бережет бок.

Яров роется в шкафу и достает из неказистого предмета мебели — ненового и скрипучего, вполне приличную сорочку. У него тут и запас одежды припрятан.

Поморщившись, надевает.

— Итак, наши дальнейшие планы, — негромко говорит он. — Приготовь ужин.

— Что? — не понимаю я, ожидая чего-то более глобального.

Он привез меня сюда из-за того, что домработницы нет?

— Приготовь ужин, — он оглядывается и смотрит в упор. — Я голоден. Если не хочешь, чтобы я сожрал тебя. Продукты на кухне.

— Я видела, — бормочу я.

— Потом расскажешь все, о чем забыла рассказать до этого. Если не хочешь, чтобы я снова тебя допрашивал, сделай это добровольно.

— Я ничего не утаила…

— Не сомневаюсь.

Вздыхаю и хромаю на кухню. Он не сказал, что готовить, так что я снова распахиваю шкаф и достаю, что проще — банка тушенки и макароны.

Ставлю кастрюлю воды.

Яров появляется за спиной. Надеюсь, после ужина ему не придут дурацкие мысли… Ах да, он ранен. Повезло.

— Мне нужно разобраться, кто меня заказал, — говорит он. — Ты мне в этом поможешь. После отпущу. Справедливо?

Не очень-то.

Я не напрашивалась к нему в гости, меня похитили и привезли сюда силой. Участвовать в расследованиях тоже нет желания, тем более, он угрожал моей семье.

Но это я принесла ему тот напиток в кафе, так что…

— Справедливо, — отвечаю я.

Спасибо, что не разобрался сгоряча со мной, а реально рассмотрел ситуацию со всех сторон.

— Я покажу несколько фото. Скажи, если узнаешь