замок на дверях, развернулся и потопал по лужам к баррикаде. Приблизившись, скользнул равнодушным взглядом по мокрым, грязным, насмерть перепуганным лицам собравшихся тесной кучкой людей.

— Кто старший?

Среди ополченцев прошел невнятный ропот, некоторые даже начали неохотно подниматься, хотя их никто не принуждал. В темноте негромко и сдавлено матюгнулись, но продолжения не последовало.

— А вот и начальство пожаловало.

Дождь продолжался, словно в небесной канцелярии окончательно и бесповоротно прохудились небеса. Форма чекиста темнела прямо на глазах, что было подмечено с некоторой долей непроизвольного злорадства. Мы тут мокнем уже пару часов, а этот молодой крендель ошивается неизвестно где.

Неожиданно вперед шагнул невысокий, сильно прихрамывающий толстяк в рваной телогрейке:

— Ну, я старший буду. И чо?

— Фамилия?

Толстяк равнодушно пожал плечами:

— Кузьмин.

Чекист молчал, ожидая продолжения.

Вышла небольшая заминка, словно говорящий забыл собственное имя и мучительно старается его припомнить.

— Лешка меня зовут. — толстяк снова замялся, потом быстро поправился, — Алексей Дмитриевич. Кличут Кузьмой.

— Ясно, — нахмурился чекист.

Что ему вдруг стало понятно, осталось для всех непостижимой тайной.

— Сколько вас?

— Шестнадцать человек.

— Добровольцы?

— Так точно!

— Суицидники, — едва слышно прошипел кто-то из темноты.

— Отставить разговорчики, — чекист резко вскинул голову, старательно вглядываясь в темноту. Прожектора были нацелены на дорогу по ту сторону баррикады, разглядеть говорящего ему не удалось. Остряк самоучка мгновенно притих и больше признаков жизни не подавал.

— Все местные?

— Так точно!

— Подходить к грузовику строго по одному. После этого необходимо громко и четко назвать свою фамилию и адрес, получить оружие, боеприпасы, расписаться в ведомости. Понятно?

— Так точно!

— Всем все понятно?

— Так точно! — нестройный хор осипших голосов. Кто-то не прочувствовав момента, вякнул «ясно-понятно», но чекист пропустил нестроевую разноголосицу мимо ушей.

— Кузьмин, вы первый. Получить оружие!

Водитель откинул ободранный борт грузовика, ловко запрыгнул внутрь, присел на корточки, развязал тесемки и откинул мокрый край рваного и многократно простреленного брезента. Сильно хромая, толстяк двинулся к грузовику первым, остановился, не дойдя пару шагов, откашлялся и по уставно четко доложил:

— Кузьмин. Улица Пришвина, дом двенадцать, вторая квартира, — прокричал он, стараясь перекрыть шум дождя и завывания ветра. Над головой полыхнуло, и раскатистый удар грома огласил всю округу, как бы подтверждая право толстяка на владение огнестрельным оружием.

Водитель вытащил из груды автомат Калашникова, сунул в руки Кузьмину, затем подал три пустых магазина. Вытащил из-за пазухи и протянул для подписи толстенный бухгалтерский журнал.

Чернила под дождем сразу поплывут, а через пару минут и бумага раскиснет.

Видимо, чекист подумал то же самое, гаркнул:

— Симаков, отставить бумагомарание! Выдай им уже автоматы, наконец. И побыстрее, время не терпит.

Дело пошло быстрее. Чекист командовал — «следующий», из темноты нерешительно выходил кто-то из мобилизованных, сообщал свои ФИО и адрес, получал оружие, отходил в сторону. В какой-то момент времени Петр решил, что пора и ему вооружиться. Как только очередной счастливчик заполучил вожделенный автомат, он шагнул к грузовику.

— Корольков, Красная четыре.

— Держи, — водитель сунул старый Калаш и пустые магазины, скороговоркой пробормотал вполголоса, — подожди парень, не уходи. Прими ящик.

Он с трудом вытащил из под брезента железный короб, поволок к краю кузова.

— Смотри, не урони.

— Кузьмин, не стойте столбом, помогите мобилизованному, — рявкнул чекист, — не хватало еще патроны рассыпать по мостовой.

Приняли в четыре руки, аккуратно спустили на землю, откинули крышку. Желтые блестящие патроны почему-то оказались насыпом. Петр прикинул на глазок — прилично, больше тысячи штук. Просто сказочное богатство!

— Кто получил оружие, подходим и заряжаем. Магазины к автоматам без команды не пристегивать!

Петр первым протянул руку, зачерпнул горсть патронов из ящика, принялся неумело снаряжать магазин. Без навыков получалось плохо, он почти сразу прищемил палец, однако, не обращая внимания на боль, продолжил занятие. Постепенно вокруг стала собираться толпа, его старательно отпихивали в сторону. Он снова зачерпнул целую пригоршню патронов, не считая, высыпал их в карман, зачерпнул еще и отошел к баррикаде, держа добычу в вытянутой руке.

— Ополченцы, поторопитесь. Времени мало, враг уже на окраине.

Петр продолжил прерванное занятие, время от времени отвлекаясь, чтобы смахнуть с лица стекающую воду. Когда он закончил непростую работенку, оказалось что пожадничал и прихватил немного лишку. Четыре патрона в последний магазин не поместились. Он покрутил их в ладони, потом незаметно сунул обратно в карман. Авось пригодятся!

— Заплатить Харону.

Патронов в коробке оказалось куда меньше, чем было нужно. По толпе прошел недовольный ропот. Последним удалось зарядить только по два магазина, а кому-то так и вообще хватило всего на один. Обделённые недовольно ворчали и жаловались на судьбу. Чекист на жалобы не реагировал.

— Ополчение, строиться!

Кое как выстроились в один неровный ряд. Автоматы закинули на плечо, стволом вниз. Снаряженные магазины засунули в карманы, потому как деть их было больше некуда. Ни подсумков, ни разгрузок ополченцам по уставу не положено. Со стороны это сборище гражданских с оттопыренными карманами, наверное, выглядело уморительно. Но самим мобилизованным было не до смеха.

Чекист хмуро оглядел строй, скорчил кислую гримасу.

— Стадо баранов…

— Друзья, — негромко начал он, — внутреннее кольцо обороны города прорвано. Бойцы из вас конечно никудышние, но наступающим ордам кочевников нам противопоставить больше некого. Резервов нет. Вас, конечно, быстро сомнут и уничтожат, но постарайтесь продержаться хотя бы полчаса. Помните, что вы защищаете свои семьи, жен и детей. Чем больше у них будет времени на эвакуацию, тем больше людей мы сумеем спасти.

— Патронов мало, — крикнул кто-то из конца строя.

— Патроны подвезем еще. Я обещаю! Кому посчастливится остаться в живых, отступайте вдоль проспекта по переулкам в сторону набережной. Там стоит баржа. Будет ждать столько, сколько сможет.

Он смахнул воду с лица и добавил почти неслышно:

— Даст бог, свидимся еще.

— На том свете!

Петр не выдержал:

— Заткнись, — сказал он одними губами, — ну сколько можно?

Испугано огляделся по сторонам. Вроде бы никто не услышал. Подумают совсем сдвинулся от испуга, еще возьмут и «шлепнут» из перестраховки.

— Симаков, — гаркнул чекист на возившегося с задним бортом водителя, — заводи! Едем на блокпост.

Дождь пошёл еще сильнее, хотя совсем недавно казалось, что сильнее просто невозможно. Длинный ветвистый разряд на долю секунды осветил улицу, бледные и растерянные лица ополченцев, языки сизого дыма, поднимающегося над почти погасшими кострами. А