У него нет своего дома, пристанища. Он покинул королевство и не собирался занимать трон. После смерти матери ничего его там не держало. В его жилах ядовитая кровь атилианской королевской семьи, и он не вправе рассчитывать на семью и дом.

Арес приказал себе опустить руку, отступить, увеличить дистанцию между собой и женщиной, которая несколько месяцев назад потрясла его до основания. В противном случае сейчас завертится полномасштабное цунами.

Однако он не отпустил ее, как должен был, напротив, придвинулся ближе.

– Возможно, нам стоит проверить это.

Пия нахмурилась.

– Проверить что? Последний раз, когда мы что-то проверяли, я забеременела.

– Напомни, как это случилось.

Все это не имеет смысла. Нужно отступить. Но Арес ничего не мог с собой поделать. Прижался губами к ее губам. И жар, всепоглощающий жар, пронзил его, дикий и горячий, обжигая, напоминая о той ночи на Манхэттене, когда между ними возникла безумная страсть.

Ему мало было просто прижать губы к губам, он наклонился, углубляя поцелуй. Это очень опасно, если вспомнить, насколько просто они перешли от легкого разговора на вечеринке к совместной ночи. И чем все это закончилось?

Арес притянул ее к себе, скользнув руками по плечам и спине. Пия поцеловала его, прильнув так, будто пыталась максимально приблизиться. Буквально раствориться в нем. Провела руками по его груди. Арес ощутил, как ее выдающийся вперед животик прижался к нему. Это должно было охладить пыл, но нет, он стал целовать ее глубже, сильнее, погладил по животу, ощутив его упругую мягкость… Однако именно в этот момент Пия прервала поцелуй.

Арес был в смятении, поскольку никогда раньше не прикасался к животу беременной женщины. Это должно было вызвать отвращение, ведь его никогда не привлекала идея появления ребенка. Хотя, возможно, все это из-за отца.

Рядом стояла Пия с широко раскрытыми глазами и сладкими губами, сводившими его с ума. Он снова чувствовал ее вкус и снова терял голову. С ней он ощущал себя другим. Что, черт возьми, с ним происходит?

Все это неправильно. Будто его тело захвачено инопланетным разумом. Тем не менее он не отступил, даже не опустил руки. Его захватило чувство собственника.

У Пии немного дрожал голос.

– Я не думаю, что это ответ на ситуацию, в которой мы оказались. Секс уже доставил нам достаточно неприятностей, не так ли?

– Зато у нас это получается хорошо.

– Даже не знаю, как реагировать на это. Мне не с чем сравнивать.

– Просто поверь мне на слово. У нас это очень, очень хорошо получается.

Пия явно не была склонна довериться ему. Она отступила еще на шаг, чуть не налетев на диван. Ему даже немного нравилось, что он так на нее действует. А еще возбуждало то, что никто и никогда к ней не прикасался. Он единственный. Примитивное мужское начало, до сих пор совершенно неведомое, взыграло в нем.

– Нет.

– Нет?

– Что бы ты ни имел в виду, что бы это ни было, но нет. Я не хочу в этом участвовать.

Его накрывала ярость.

– Но теперь ведь все изменилось, не так ли? Да, я никогда не планировал иметь детей, но ты носишь двоих, и они мои.

– Я не собираюсь провести следующие несколько месяцев в этой ловушке. Теперь ты убедился, что станешь отцом. Моих детей. И я рада, поскольку изначально не хотела скрывать этого от тебя. Но теперь, когда тебе все известно, во всех этих королевских интригах нет необходимости…

Арес никогда не ощущал тяжести атилианской короны больше, чем в тот момент, когда она все это произнесла.

– Проблема в том, Пия, что я не могу решить, как с тобой поступить.

– Не припомню, чтобы я отдавала себя на твое попечение. Не тебе решать, что со мной будет, а мне.

– Ты в затруднительном положении. Я должен решить, как действовать дальше.

– Потрясающе. Ты можешь решать что угодно, а я тем временем вернусь в Англию, буду, как и прежде, жить своей жизнью. Договорились?

– Этого не случится. Дорогая, поверь, я веду себя разумно.

Он рассмеялся, увидев, как она нахмурилась. Да и как тут не рассмеяться. Это же надо додуматься – вернуться к своей обычной жизни.

– И это говорит мужчина, который меня похитил.

– Значит, хочешь вернуться в Англию. Ну и куда ты пойдешь?

Пия нахмурилась еще сильнее.

– Очевидно, домой.

– И попадешь прямо в лапы папарацци. Все хотят узнать, почему твой брат меня ударил и не его ли беременная сестра тому причиной. Неужели ты думаешь, что случится чудо и они оставят тебя в покое? – Только сейчас до него вдруг дошло, насколько серьезно она была защищена раньше. – Публика любит скандалы.

– Как, впрочем, и всегда. Мы будем все отрицать. Маттео очень горяч и несдержан, можно свалить на это.

– Вряд ли нам поверят.

– Я не понимаю, как тайна просочится наружу, если мы никому не скажем.

– Пия, ты забываешь, что я наследный принц этого королевства, в этом вся проблема. Один намек на то, что какой-либо ребенок может быть моим, произведет эффект разорвавшейся бомбы.

Она покачала головой и снова побледнела.

– Какое это имеет значение? Ты неоднократно повторял, что не хочешь детей и не собираешься жениться.

– Мои желания и то, что я собираюсь предпринять, – совершенно разные вещи.

Он смотрел на нее до тех пор, пока она не опустила глаза. В жилах бурлила и клокотала голубая кровь, которую он ненавидел. Однако ничего не поделаешь, это его кровь. И она заставляет его чувствовать себя живым, нравится ему это или нет, руководит его желаниями. Интересно, чем закончится вся эта история?

– На твоем месте я бы смирился.

Пия не собиралась ни с чем мириться, а уж тем более с собственным похищением. Конечно, она по собственной воле села и в его машину, и в его самолет. Это казалось предпочтительнее, чем атаки прессы при выходе за пределы Комб-Мэнора. Но она не ожидала, что приедет сюда.

Она выскочила из комнаты, в которой Арес держал ее в объятиях, и бросилась по коридору дворца к своей спальне. Ее губы все еще горели от его поцелуев. Боже, как этот мужчина первоклассно целуется! Она не сразу нашла комнату, а когда наконец добралась, почувствовала себя вконец измотанной физически и эмоционально.

Она убеждала себя, что все в порядке и она просто проголодалась. Помощница предложила ей блюда на выбор. Пия хотела демонстративно отказаться от еды в знак протеста против своего пленения, но решила, что это нецелесообразно.

После того как слуги унесли пустые тарелки, Пия осталась сидеть с прямой спиной, как ее учили в монастыре, в самом неудобном кресле, в самом дальнем углу гостиной. Она ждала, пытаясь не уснуть.