Часы тикали. Наступила ночь.

И когда она решила, что уже достаточно поздно даже для визита известного плейбоя, по совместительству наследного принца (Пия погуглила желтую прессу), то попыталась покинуть дворец.

Ей потребовалось немало времени, чтобы сориентироваться в лабиринте коридоров, но, в конце концов, она оказалась на первом этаже и принялась искать дверь, ведущую наружу, а не в очередной двор. Они были повсюду, будто каждый член королевской семьи, который когда-либо проводил здесь время, имел собственный двор.

Пия никак не могла найти выход и все время оборачивалась. Ей показалось, что она ходит кругами. Повернув за угол, она завизжала. Чья-то фигура выросла прямо перед ней.

– Представь себе мое удивление, – мрачно изрек Арес, – когда охранник разбудил меня и сказал, что дворец не подвергся нападению, однако один из моих гостей – мой единственный гость – крадется по дворам, как преступник.

– Я уж точно не преступница и никуда не крадусь.

И тут она мгновенно осознала, во что он одет. Точнее, почти не одет. Перед ней стоял наследный принц Атилии в свободных черных брюках на бедрах. Похоже, он спал голым и надел их, чтобы отправиться на ее поиски.

Ее взору предстало и все остальное. Крепкие мускулистые плечи. Широкая грудь, рельефный пресс, узкие бедра. Арес поддерживал себя в отличной физической форме, она это заметила еще в Нью-Йорке. Более того, он неоднократно представал в ее фантазиях именно таким. Она прекрасно помнила все подробности их встречи. В каком диком и страстном восторге она ласкала его, пробовала на вкус, доводя их обоих почти до изнеможения. И эта страсть еще между ними никуда не исчезла. Она это почувствовала.

– Почему ты не одет?!

Пия выкрикнула вопрос, почти задохнувшись, и поняла, что выдала себя. Полностью.

– А почему, скажи на милость, я должен быть одет? – Его зеленые глаза сверкали, как молнии. – Возможно, ты не заметила, Пия, но сейчас середина ночи. Почему ты все еще в той же одежде, что и несколько часов назад? И почему крадешься в темноте, будто что-то ищешь?

И что на нее нашло? У нее была ясная цель, пути ее осуществления и намерение идти своей дорогой.

А потом все изменилось. Полуобнаженный Арес. Сказочный дворец. Она готовится стать матерью. Все это внезапно обрушилось на нее.

Будто несущийся поезд сделал петлю и врезался сам в себя, расплющившись.

Ее лицо сморщилось, и, как бы она ни старалась сохранять спокойствие, из груди вырвалось громкое рыдание. Неожиданно выражение лица Ареса изменилось.

Пия думала, что достигла абсолютного предела стыда, который только может чувствовать человек, и дальше уже просто некуда. Пока не случилось еще кое-что.

Она попыталась прикрыть лицо, не в силах вынести его присутствия рядом и пристального взгляда. Он погладил ее плечи, и, прежде чем она поняла, что произошло, поднял ее на руки и прижал к груди.

– Не глупи, – всхлипнула она, закрывая лицо руками. – Я тяжелая. Ты рискуешь заработать грыжу.

– Пия, пожалуйста, будь добра, помолчи.

И она повиновалась. Во всяком случае, попыталась, но не смогла сдержать рыданий. Чуть позже ее потрясло то, насколько легко она сдалась. Она положила голову ему на плечо и позволила пролиться слезам. Позже она пожалеет об этом. Она уверена в этом.

Какое-то время Пия ощущала лишь силу и надежность его плеча. От него исходил запах чистый и мужской, с нотками чего-то еще. Возможно, мыла или одеколона. Пия не могла точно сказать, что это за запах, но она помнила его. И это успокаивало ее.

Странно, присутствие этого мужчины действует на нее успокаивающе, дает уверенность, как никто другой, а ведь ее жизнь наполнена людьми и событиями, действующими прямо противоположно. У нее не осталось сил сопротивляться ему. И он такой сильный, теплый. Держит ее на руках так, будто она пушинка, будто он может нести ее вечно.

Когда Арес наконец поставил ее на ноги, ей пришлось приложить усилие, чтобы не запротестовать. Пия вытерла лицо, огляделась и поняла, что это ванная, огромная и роскошная.

Она чувствовала себя слабой и хрупкой. Тем временем наследный принц Атилии наполнял для нее ванну. Удивительно, но его королевское высочество с легкостью справлялся со столь мирской задачей.

Один из плюсов воспитания в монастыре в том, что она и остальные девушки из богатых семей учились вести себя как обычные люди. На самом деле это одна из главных миссий монастыря.

– Тебе пора снять этот саван, дорогая, – предложил Арес.

Пия осмотрела себя. На ней по-прежнему было черное платье, строгое, торжественное и не слишком удобное, в котором она была на похоронах отца.

Она подняла взгляд на Ареса:

– Мне не хочется.

Мужчина приблизился. Пия возненавидела свое сердце за то, что так сильно бьется, когда он рядом.

Он не переставал удивлять ее. Слабая улыбка скользнула по его губам при взгляде на ее лицо.

– Я понимаю. Когда умерла моя мать, ее положили в гроб, а потом мы с отцом шли по улице в похоронной процессии, сопровождали его к месту последнего упокоения. Я был одет в типичную форму королевской семьи, совершенно не удобную. Однако, когда все закончилось, я оказался вне поля зрения общественности, вернулся в личные покои и обнаружил, что не могу переодеться. Это означало бы, что нужно двигаться дальше.

– Ты очень любил свою мать?

– Да, очень. А ты разве не любила своего отца? И мать?

Он положил руку ей на бедро. Пия замерла. Она чувствовала его тепло, силу, мощь, ощущала как мужчину. Кроме того, это прикосновение принесло ей успокоение.

– У меня были прекрасные отношения с матерью. И нет никаких отношений с отцом. С родителями все сложно.

Пия болезненно осознавала, что скоро они сами станут родителями и, не исключено, что их дети будут страдать. Она ощущала единение душ с мужчиной, чьи отношения с родителями были далеко не безоблачными.

– У отца и матери дети были не на первом плане, – услышала она свой голос, и ей стало грустно оттого, что это правда. – Хотя, честно говоря, я не занимала большого места в их жизни, брату они уделяли гораздо больше внимания. Потому что он – мальчик, иначе говоря, наследник, продолжатель рода. Когда, наконец, обратили на меня взоры, они разглядели во мне проект. Правда, не знаю, были ли они способны любить кого-либо, кроме друг друга. Я не имею в виду ничего плохого. Думаю, я любила их обоих, хотя всегда чувствовала, что разочаровываю их.

Его зеленые глаза были серьезны.

– Как ты можешь разочаровывать?

Она не знала, что ответить. Сравнивая дочь с матерью, люди разочаровывались.

Пия вдруг решила сменить тему.

– Я рада, что у меня будут мальчики. Мне кажется, с ними проще.