Амбал, видимо, смекнул, что, извинившись, он ничего не потеряет, а если не извинится, то очень даже может потерять работу, и, изобразив на лице подобие улыбки, сказал:

— Извините! В темноте не признал! Прошу прощения!

Секьюрити скрылся в коридоре и через минуту пригласил меня пройти в кабинет к Роману.

Увидев меня, Рождественский даже бровью не повел. Хам! Мог бы поинтересоваться, где это меня так разукрасили. Ну да ладно, он всегда такой.

— Здравствуй, Рома! Узнаешь? — Я попыталась улыбнуться.

— С трудом, но узнаю вас, госпожа Иванова. — Он даже не оторвал глаз от своих бумажек. — С чем пожаловали?

— Да вот, пришла к тебе за консультацией. Можешь мне помочь?

— Рассказывайте, что случилось. Чем смогу — помогу. — Рома зашуршал бумагами.

— Вот, Роман, посмотри на бумажки. Тебе это о чем-нибудь говорит? — Я протянула ему распечатку таблиц.

Он взял их своими ухоженными руками. Рома большой пижон — маникюр, на мизинце золотой перстень с черной эмалью, твидовый пиджак, платиновые запонки.

Изучение листов заняло у него минут десять. Закончив осмотр, он передал их мне.

— Нет, Таня, ничем не могу помочь. Мне это ни о чем не говорит. Это не коммерческая информация, я такого никогда не видел, если только это не список поставщиков и должников, но их обычно не зашифровывают. — Рома пожал плечами. — Ума не приложу, что это может значить.

— Спасибо, Рома, ты мне очень помог. — Я встала и направилась к выходу.

— Не за что. Заходите, Таня. — Он опять уткнулся носом в свои бумажки.

Выйдя на улицу, я стала ловить такси. Вот так фокус! Я была уверена, что Рома если и не раскусит эту головоломку, то, по крайней мере, укажет мне сферу, где могли быть созданы эти каракули. Видимо, после удара по голове я туго соображала, но одно я понимала: если Рома Рождественский не смог сказать, откуда эти бумажки, значит, они были украдены Дыком не из компьютера коммерческой организации. Но тогда откуда же? Это мне предстояло выяснить, но только завтра, а сейчас — спать. Хватит с меня приключений!

Мы с Дыком пили уже по второй чашке кофе. Последнее время это стало для меня обычной процедурой по утрам. Я зашла к Дыку полвосьмого утра и застала его у компьютера — он вставал очень рано. Мы сидели на кухне, курили, пили кофе, и я рассказывала ему, как продвигается расследование, прежде чем отправиться по делам. На улице заметно похолодало, и страшно не хотелось выходить, но идти было нужно.

После визита к Рождественскому мое расследование зашло в тупик. И, немного поразмыслив — разбитая голова подживала и снова начала соображать, — я решила, что, если пока нет никакой возможности узнать, что за информацию украл Дык и кто ему это заказал, надо попытаться найти человека, который взялся за устранение Дыка, и попробовать через него выйти на таинственного заказчика моего клиента. Если не удастся ничего добыть на законных основаниях, придется обратиться к компетентным, но не совсем законным источникам. Так я вспомнила о Юрии Ивановиче Недоступове…

* * *

Однажды я сидела дома и читала какой-то детективный роман. Я завершила очередное дело и отдыхала, обдумывая, на что бы мне потратить гонорар. Вдруг раздался телефонный звонок, и приятный мужской голос попросил меня о встрече. Я согласилась, и через час на пороге у меня стоял высокий, крепко сложенный парень в черном кашемировом пальто, белом шелковом кашне и с едва заметным характерным бугорком слева под мышкой. Единственное, чего ему не хватало, так это плаката на шее с большой надписью заглавными буквами «ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ» и мишени на лбу. Посетитель сообщил мне, что тот, кто хочет со мной поговорить, ждет в машине у подъезда и, если я не против выслушать его, то он, телохранитель, проводит меня.

Что мне оставалось делать? Я накинула куртку и пошла за этим парнем. У подъезда стоял огромный, похожий на автобус джип «Форд-Экспедишн» с темными стеклами. Провожатый открыл передо мной дверцу автомобиля, а сам остался стоять на улице. Я залезла внутрь, именно залезла, так как днище машины было, должно быть, сантиметрах в семидесяти от земли, — и уселась на кожаное сиденье рядом с человеком лет пятидесяти, одетым не броско, но со вкусом и очень элегантно. Увидев его, я ни минуты не сомневалась в том, что он и есть тот человек, который хотел со мной поговорить.

Он очень вежливо поздоровался, поинтересовался, не оторвал ли меня от какого-нибудь важного дела своим визитом. Этот человек, как я узнала впоследствии, и был Юрий Иванович Недоступов. Он был больше известен как Крючок — один из самых крупных тарасовских криминальных авторитетов. Юрий Иванович изложил мне свою, как он выразился, просьбу.

Дело было плевое, и я удивилась, что он, человек с такими возможностями, обратился с ним ко мне, рядовому частному детективу. Он просил меня последить за своим помощником, как обычно следят за женами или мужьями, и выяснить, насколько обоснованны подозрения насчет его связи с конкурирующей группировкой.

Мне все это тогда показалось очень странным, ведь Недоступову вовсе не обязательно было что-то выяснять, он мог просто убрать неугодного человека. Все это я не только подумала, но и тут же высказала своему потенциальному клиенту. Реакция его была абсолютно неожиданной: Недоступов громко рассмеялся и сказал, что он не Аль Капоне и ему нужно тщательное расследование. Позже я убедилась, что он не выпендривался, а на самом деле хотел прежде убедиться в нечестности своего помощника.

Крючок оказался на удивление образованным человеком и никак не соответствовал общепринятому представлению вора в законе. Юрий Иванович был умен и проницателен. Он терпеть не мог кровавых разборок и беспредела, именно того, чем частенько грешили его коллеги. Когда же после проведенного мной расследования выяснилось, что помощник его не был замешан ни в каких кознях против своего босса, Юрий Иванович, как всегда, слегка улыбаясь, сказал:

— Вот видите, Таня, человек не виновен, все в порядке, а если бы я взял да и, как вы выражаетесь, убрал его, то стал бы обычным убийцей. А как потом людям в глаза смотреть?

Он, конечно, кокетничал, ведь смотрел же он до сих пор людям в глаза. В общем, работу я закончила, а денег он мне не заплатил. Сказал, что никогда не платит деньги за подобную работу, но добавил, что если мне потребуется помощь, то он всегда к моим услугам. Вот так и завязалась наша милая дружба, если вообще можно говорить о дружбе с человеком его, с позволения сказать, профессии.

А теперь я сидела на кухне, курила и обдумывала план визита к Юрию Ивановичу по кличке Крючок. На самом деле обдумывать было нечего, и я просто тянула время. Но надо работать, любое промедление смерти подобно. Хлопнув ладонями по коленям, я резко вскочила, затушила окурок и быстрым шагом пошла к двери.

«Надо, Таня, надо!» — думала я, надевая плащ. Я выскочила на улицу и подошла к краю тротуара. Через полчаса я окончательно замерзла, а такси все не появлялось. Я решила уже вернуться назад, когда наконец рядом со мной затормозил автомобиль. Секунда — и я внутри. Сказав таксисту адрес, я расстегнула плащ и стала оттаивать. Такси ехало быстро, объезжая пробки и нигде не задерживаясь. За окном свистел холодный ветер, и я невольно позлорадствовала, глядя на прохожих. Мне тут тепло и уютно, а им приходится поднимать воротники и придерживать руками шляпы, уберегая их от порывов ветра. Я решила было закурить, но, вспомнив, что для этого нужно открывать окно, передумала.