— А ты будешь ей передачи носить!

Да, все-таки детишки ссорились. Причем не как дети, а вполне по-взрослому. Горшки об стенку и кухня пополам, как говорила покойная Аринина бабушка. Девочка подхватила свой шотландский ранец, метнула в своего противника очередную молнию из-под ресниц и шагнула было к дверям. Но темноволосый мальчик в расстегнутом оранжевом пуховике, с перекинутым через одно плечо камуфляжным ранцем, недвусмысленно перекрыл ей дорогу.

На фоне просторных школьных дверей — не двери, а натурально ворота — маленькая оранжевая фигурка выглядела смешно. И почему-то трогательно. Но место мальчик занял правильно: спиной к линии соединения створок и трубам-рукояткам рядом.

Хорошо, что я уже вошла, подумала Арина.

— Пропусти! — скомандовала девочка, но оранжевый мальчик только головой чуть качнул.

— Иди и скажи…

— Вот еще! — нежный подбородок высокомерно вздернулся.

И тут у Арины все вдруг сложилось: Майкино «они говорят, что я воровка», девочкино «передачи будешь носить» и финальное — «иди и скажи».

— Вы, случайно, не из первого «б»? — миролюбиво улыбнулась она.

— Ну! — девочка взглянула на нее с тем же высокомерием.

Мальчик промолчал, только глядел выжидательно.

— Где тут у вас кабинет психолога? — уже после разговора с Майкой Арина поняла, что понятия не имеет, где базируется школьная психологиня, равно как и то, почему разборку проводит именно эта персона, а не директор или хотя бы завуч. Но перезванивать не стала, решив, что на месте разберется.

— А вы, что ли, Майкина мамочка? — фыркнула голубоглазая фея.

Ответить Арина не успела.

— Что тут происходит? — строго осведомилась крупная дама в просторном бордовом костюме (если бы не ультра-короткая, почти вызывающая стрижка и тяжелые кольца на длинных ровных пальцах, Арина решила бы, что это школьный повар) и тут же улыбнулась. — Простите, я могу чем-то помочь? — и сразу же, без паузы, повернулась к детям. — Мила, почему ты еще здесь?

— Он меня не выпускает!

— Коренев, в чем дело? Немедленно отойди от двери. И сам, кстати, домой иди.

— Пусть она сперва признается!

— Коренев!

— Минутку, — вмешалась Арина. — Моя фамилия…

— Арина!

По уходящему вглубь школы коридору застучали шаги — бегала Майка быстро. Впрочем, она все делала быстро. Вот только что была цветным пятнышком в уходящем вдаль светлом проеме — и вот она уже здесь, и слова льются стремительным потоком, без малейшего внимания к возгласу бордовой дамы «Вершина, почему ты покинула кабинет?»:

— Милка сказала, что я к ней в рюкзак лазила, и Мирабель велела родителей вызвать. Ой, простите, я хотела сказать Мирабель Леонтьевна, — в голосе Майки не звучало ни намека на сожаление.

Арина подавила смешок. Мирабель Леонтьевна, подумать только! Видимо, это и есть школьная психологиня.

Та попыталась взять ситуацию под собственный контроль:

— Очень хорошо, что вы так быстро приехали, — она кивнула Арине одобрительно, но строго. — Дети, которым приходится долго ждать, чувствуют себя заброшенными, это наносит серьезную травму детской психике. И в первую очередь я должна вас предупредить, чтобы вы ни в коем случае не устраивали домашних репрессий. Не ругали бы, не наказывали тем более. Каждый ребенок время от времени берет что-то без спроса, что-то чужое, это нормальный этап становления. И наша задача — мягко объяснить маленькому человеку, почему так делать не следует, помочь ему понять себя, чтобы единичный инцидент не стал источником…

Голос у психологини был приятный. Очень приятный. Хорошо поставленный, мягкий, уютный — округлый, как сама его обладательница. Арина пожалела, что у нее в сумке нет лимона: вот бы вытащить и откусить при всем честном народе — чтобы эту уютную (если бы только не «военная» стрижка!) кондитерскую физиономию перекосило. Не ругать, значит, и не наказывать? Ах, милая Мирабель Леонтьевна, считающая меня Майкиной мамой! Да откуда бы я вообще узнала, что Майку следует (или не следует) за что-то ругать или наказывать, если бы ты, госпожа психолог, не устроила тут цирк с конями?

— Мы сейчас вернемся в мой кабинет и спокойно во всем разберемся, — завершила наконец свой монолог госпожа психолог. — Мила, ты можешь идти.

— Нет, — произнесла Арина негромко, но так, что дернувшаяся было к дверям сердитая фея застыла на месте. Психологиня же поглядела на визитершу с недоумением. — Думаю, Мила пока останется, — с той же интонацией пояснила Арина. — Она ведь непосредственный участник события, я правильно понимаю?

Бордовая дама слегка оторопела:

— Но зачем… Она все уже рассказала. Теперь нужно, чтобы Майя вернула чужое, — оживившись, она взглянула на Майку строгим, но в то же время ободряющим взглядом. Вроде как она — священник, подумалось вдруг Арине, а мы тут — паства, коей требуется пастырь. Добрый пастырь. Иди и больше не греши. Но Майка-то! Если психологиня ожидала, что после ее слов девочка голову или хотя бы глаза виновато опустит, то — просчиталась. Майка смотрела спокойно и открыто.

— Итак, — Арина продолжала говорить безлично-официальным тоном. — По словам Милы, Майя залезла в ее ранец и что-то оттуда взяла. Что, кстати?

— Деньги, конечно! — фыркнула фея.

— Ясно. В таком случае Мила — не только свидетель, но и потерпевшая. Поэтому ее присутствие совершенно необходимо.

— Вы… юрист? — слегка растерянно спросила бордовая дама с невероятным именем.

Арина кивнула. Дама вдруг опять приободрилась:

— Но поймите, это же дети! Ваш юридический опыт не имеет сейчас… не должен иметь… мы должны думать о том, чтобы не нанести своими действиями травму…

Значит, обвинять одну девчонку в воровстве на основании слов другой девчонки — это не травма, подумала Арина, едва сдержавшись, чтобы не произнести этого вслух.

Психологиня, должно быть, приняла ее краткое молчание за слабость и ринулась развивать атаку:

— Может, вы и полицию предложите вызвать?

— Кстати, неплохо бы, — почти лениво произнесла Арина. — Не то чтобы именно полицию, но в целом ход мысли правильный.

Оранжевый мальчик тихонько спросил о чем-то Майку. Должно быть, что-то вроде: твоя мама правда юрист? Потому что племяшка, гордо расправив плечи, шепнула: «Следователь!» Громче, чем надо бы, шепнула, психологиня явно услышала. Арина предпочла бы раскрыть карты попозже, но что ж, пусть так.

— Я сейчас позвоню одному хорошему человеку, — любезно улыбнулась она. — Он эксперт-криминалист. Это немного не по правилам, но нам же не обвинительное заключение готовить, нам лишь ситуацию прояснить. Сейчас у нас имеются слова Милы против слов Майи. Но ведь очень легко выяснить, есть ли у Майи какие-то чужие деньги.