Михаэлем закрылась дверь. Винсент улыбнулся, помотал головой и продолжил работать. Ему предстояло совершить невозможное: не дать стае стервятников разорвать страну на куски; не дать Талинде совершить роковых ошибок, присущих юным особам да еще и наделенным огромной властью; и как-то заставить страны окружения Розми и думать забыть о самой Розми.

Что же будет весело!

[1] Венера - богиня неба, покровительница летчиков, их названная мать. Все пилоты, без исключения, поклоняются ей, и являются ее названными сыновьями.

[2]В Розми не очень развито вертолетостроение. Возможно, причиной этому служит то, чтоцивилизация пришельцев к моменту покорения Розми уже давно не знала вертолетов, использовала истребители и малые самолеты, а для полетов на родной планете шли флайеры, которые вовсе не используются на Дидьене.

Соответственно, у пилотов истребителей очень негативное и предвзятое отношение к пилотам вертолетов, хотя их учили летать и на них. И уж конечно, пилоты, летавшие на границе с Керши, и собирающиеся со временем быть зачисленными в Первый отряд Фритауна, умеют пилотировать вертолеты.

[3]Абрикосовая улица – одна из пяти богатейших улиц Фритауна, не такая престижная, как улица Алых Роз, Летняя или Тенистая, но здесь живут весьма и весьма богатые и обеспеченные люди.

Глава 2

Глава 2

10, месяц Цветов, 5555 года

1

Рик Увинсон и Стюарт Грейсстоун вернулись во Фритаун после похорон короля Джонатана озадаченными и немного растерянными. Королева поблагодарила их за свое спасение, приставила к награде, которую им лично же и вручила. Не отменила она и последнюю волю своего деда, в отношении обоих офицеров, но глаза ее были уже не глазами маленькой девочки-подростка. Странно, на юном лице находились глаза взрослой женщины. Она лишь улыбнулась ими друзьям и просто сказала:

- Мне некому верить. Только вам. Но я пока не могу обещать вам ничего: ни повышения, ни должностей, ни власти, которых вы бы не могли добиться без моего участия. То, что не заслуженно, не принесет счастья, и я не хочу, чтобы о вас стало известно всем. Иначе вас объявят фаворитами, начнут подкупать или попытаются убить, и не исключено, что у них это получится. Я этого не хочу, - в подтверждение своих слов она покачала головой, потом устало улыбнулась. – Но я буду помнить и знать. Я буду помнить Керши и всегда буду вам благодарна. Спасибо вам не только за мое спасение, но и за то, что разрешили тогда сжечь тело мамы, хоть я и понимаю, какому риску это нас подвергло.

Королева немного помолчала, подбирая слова, затем продолжила:

- Все остальное будет идти своим ходом, в свое время вы получите все, что получили бы и так. Отличаться будет лишь то, что я помню и всегда помогу, если вы попросите. О чем бы вы ни попросили. Я перед вами в долгу, - юная королева склонила голову в поклоне перед ними.

- Ваше Величество, - склонил голову Рик, - нам ничего и не надо. Мы солдаты, мы служим Вам и Розми. Служим не за возможность купаться в золотых ваннах и есть из золотых тарелок, а потому что служить Вам и Розми – это величайшая честь из всех возможных.

- Благодарю. И я все помню, полковник! Поверьте, я никогда не забуду, - она грустно улыбнулась.

- Этого вполне достаточно, тем более Ваш дедушка одарил нас сверх меры, - улыбнулся Рик Увинсон.

- Тогда возвращайтесь во Фритаун, - королева улыбнулась. – У вас и у меня еще столько работы, что страшно представить…

На прощание Талинда обняла и поцеловала их в щеки, еще раз шепнув «спасибо». Лишь они втроем отныне будут помнить весь ужас их бегства, гибель принцессы Иоланты, сдавшейся, не выдержавшей тягот, что на нее свалились, и будут помнить мужество и отвагу друг друга. Остались в живых лишь они втроем…

2

Утром через три дня после возвращения в столицу, Стюарт заглянул к своему другу на квартиру. Стоит ли говорить, что в большом панельном доме, возвышавшимся в квартале от Клубничной улицы[1], недалеко от аэродрома, квартиры были маленькие и не очень удобные. Тут было шумно из-за постоянно взлетающих и садящихся самолетов, к тому же холостяцкая берлога Рика чистотой не блистала.

- Что-то слишком быстро Анна тебя отпустила, - заявил Рик, впуская друга в квартиру. Он усмехнулся, захлопнул тяжелую дверь и поплелся за другом, которому не требовалось особого приглашения, чтобы направиться в комнату или порыться в холодильнике, или развалиться на диване.

- Пойдем смотреть твои новые хоромы? – предложил Стю, разваливаясь в кресле в гостиной друга. Очередную подколку он пропустил мимо ушей.

Гостиная Рика отличалась от спальни лишь наличием двух кресел и дивана, да еще большого телевизора, стоящего на деревянной тумбе; спальня же могла похвастаться лишь огромной кроватью, шкафом и парой стульев.

Больше мебели в берлоге Рика не наблюдалось. Только кухонный гарнитур, да еще пара стульев по всей квартире, заваленная какими-то вещами. Если бы не мебель с инвентарными номерами в служебных квартирах, Рик прекрасно обходился бы матрацами и табуретками. Он был неприхотлив в быту и не особенно следил за чистотой и порядком, возможно, потому что редко бывал дома, постоянно пропадая в командировках, на базах, на аэродромах или еще где… Понятия «дом» для него не существовало. Были желания или мечты о доме, но домашнего очага у полковника никогда не имелось. Даже в далеком детстве.

Немногочисленные вещи Увинсона лежали в коробках, так и не разобранные с тех пор, как Рик лет семь назад переехал в свою нынешнюю квартиру в звании майора. Несколько стопок книг оживляли пейзаж спальни, а на балконе жил огромный фикус, уже давно разорвавший горшок, в котором его привезла сюда некая весьма деятельная особа, собиравшаяся выйти замуж за неугомонного и знаменитого тогда еще майора. Если бы не редкие дожди и ураганные ветры, фикус точно сдох бы, а так хоть иногда его поливала небесная влага, да еще жалостливая старушка с соседнего балкона время от времени плескала через железную ажурную перегородку водички бедному растеньицу. Хотя сам