кухни. Постоял. Теперь плач слышался отчетливо. Выдрин прокрался по коридору и заглянул в комнату. Слепых сидел с ногами на кровати. Он держался за голову и плакал. Лицо покраснело и распухло. Шишка на лбу стала больше. Глаза разъехались и смотрели в разные стороны.

— Олег Львович, — прошептал Выдрин. — Вы живы!

— Баба, деда, — ответил психотерапевт. — Козья попка.

Затем встал на четвереньки и, будто норная собака, начал рыть постельное белье. Плакать он прекратил.

Из носа свисала длинная толстая сопля. Она покачивалась.

— Мать твою, — прошептал Выдрин и сам схватился за голову.

— Мать мою, — повторил Слепых, повернулся и замер. Они смотрели друг на друга. Взгляд психотерапевта был пустым, бессмысленным. Слепых вдруг улыбнулся щербатым ртом, почесал зад и залез под одеяло.

— Олег Львович, — беспомощно позвал Выдрин. — Я не виноват. Простите меня.

Тот не шевелился.

— Вы слышите? Вы помните что-нибудь? Как вас зовут? Адрес помните?

Ответа не было. Выдрин засуетился:

— Олег Львович! Все будет хорошо! Сейчас я…

Он убежал на кухню и позвонил Лене.

— Саша? — сказала она.

— Я насчет Олега твоего.

— Он не мой.

— Ну он сказал, что он твой друг и многим тебе обязан.

— Да, все правильно. Но ты говоришь так, будто бы он мой любовник.

— Вот еще! Я такого даже близко не имел в виду.

— Ты лукавишь, Саша. Зачем ты все время пытаешься меня уязвить, поставить в положение, когда я должна оправдываться, объяснять? Это что, доставляет тебе удовольствие?

— С Олегом случилась беда, — сказал Выдрин.

Лена несколько секунд молчала. Потом спросила дрогнувшим голосом:

— Он жив?

— Жив, но…

— Что «но»?

Выдрин рассказал.

— Пиздец! — ответила Лена.

И тут же где-то вдалеке детский голос подхватил это слово и стал радостно повторять.

— Не смей! — крикнула Лена. — Глеб, я кому сказала?! Перестань немедленно, а то по жопе получишь!

Малыш заплакал.

— Глебушка, иди ко мне, маленький. Мама не на тебя злится. Ты плохое слово сказал. Мама сама виновата. Но у мамы нервы.

— Лена, что мне делать?

— Саша, а напомни еще раз, сколько тебе лет?

— Тридцать пять.

— Вот Глебу шесть. Так он и то знает, что нужно делать.

— Что? — спросил Выдрин, сглотнув.

— Издеваешься? Ладно, сейчас я позову Глеба, он тебе скажет.

— Не надо, пожалуйста.

Но было поздно. Детский голосок заорал прямо в ухо:

— Але-е-е-о-о-о-о!

Выдрин поморщился.

— Глеб, скажи дяде, что нужно делать, когда кто-то заболел? — спросила Лена.

— Надо позвать влаца, — ответил малыш.

— Правильно, сынок. А теперь скажи это дяде. А то он сам не знает.

— Надо позвать влаца, — сказал Глеб.

— Спроси, он понял?

— Понял? — спросил Глеб.

Выдрин молчал.

— Что он ответил? — спросила Лена.

— Нитего.

— Молчит?

— Да.

— Спроси еще раз.

— Понял? — спросил Глеб. — Надо позвать влаца.

— Я понял, — сказал Выдрин.

— Он понял.

— Наконец-то. Дай мне телефон.

— А кто этот дядя? — спросил Глеб снова издалека. — Длуг папы?

— Нет. Иди вымой руки. Скоро ужин. Саша, ты там?

— Тут, — ответил Выдрин.

— Есть еще вопросы?

— Нет.

— Хорошо. Вызывай уже «скорую»! — И добавила мимоходом: — Господи, что в голове у людей?!

А потом отключилась.

Выдрин изо всех сил стиснул смартфон. Хотелось, чтобы он хрустнул под пальцами и распался на части. Но китайский аппарат оказался прочным, даже не скрипнул. В отражении черного экрана собственное лицо показалось Выдрину уродливым, сползшим вниз. Он скривился. И швырнул смартфон об стену. Тот отскочил, будто теннисный мячик, и долбанул его по лбу. Выдрин крякнул, попятился и шлепнул ладонью по ушибленному месту. Перед глазами вспыхивали салютики. Почудилось, что Слепых издевательски ржет над ним из комнаты. Над правой бровью налилась небольшая шишка. Выдрин щупал ее и болезненно морщился.

Надо было звонить в «скорую». Он подобрал смартфон. Экран разбился вдребезги и не зажегся, когда Выдрин нажал кнопку включения.

— Мудила, — пробормотал Выдрин и кинул смартфон в мусорное ведро.

Запасного телефона у него не было.

Он вернулся в комнату, стащил с психотерапевта одеяло. Тот зажмурился и сморщил нос.

— Олег Львович, ох, е-мое, а у вас есть телефон?

Слепых закрыл лицо ладошками, но подглядывал между пальцев.

— Телефон, те-ле-фон! — произнес по слогам Выдрин громко и отчетливо, как будто это могло вдруг привести психотерапевта в чувство. — Але, але! — Он приставил к уху кулак. — Понимаете? Телефон!

— Але! — закричал в ответ Слепых. — Але, хули молчишь?! Але, бля, хули молчишь? Але, отвечай, тебе говорят! Слышь, але, бля!

Выдрин ощупал его карманы. Нашел бумажник, носовой платок и презерватив. Психотерапевт, глядя на свои вещи, умолк. Показалось даже, что взгляд его ненадолго прояснился. Словно он что-то вспомнил. Но затем Слепых высунул язык и потянулся кончиком к левой ноздре. Видеть это было невыносимо. У Выдрина сжалось сердце. Он коротко хныкнул и вытер подступившие слезы. Затем стиснул зубы и сказал сам себе:

— Соберись, тряпка!

Не сработало.

Еще минут десять он сидел рядом с психотерапевтом, утирая глаза и шмыгая носом. Вспомнил Диего, вспомнил Юру Климова, вспомнил бросившую его Ксюшу, вспомнил Лену, которая, кажется, тоже его бросила.

И жалел себя и всех. Слепых между тем прикрыл глаза и тяжело дышал. В носу у него свистело.

— Олег Львович.

Выдрин тронул его за руку. Слепых с трудом приоткрыл один глаз. И тут же закрыл.

«Все, отходит», — промелькнуло в голове.

Вспомнилось, как умер дедушка. Выдрину было семь лет. Дедушка лежал в больнице. Они с мамой навестили его. Она тогда сказала:

— Смотри, кого к тебе привела.

И вышла из палаты. Выдрину было немного неловко. Он любил дедушку и жалел. Но что нужно сказать, не знал.

— Александр, ну, как у тебя дела, мой мальчик? — спросил дедушка.

— Хорошо, — промямлил Выдрин.

Дедушка, улыбнулся, покивал, а потом закатил глаза и захрипел. Выдрин стоял и таращился, приоткрыв рот. Соседи по палате занимались своими делами (спали и читали газеты) и ничего не замечали. Дальнейшее помнилось смутно. Кажется, он так и стоял, пока мама не вернулась. А может, выбежал и позвал ее? Так или иначе, но она зачем-то сказала:

— Нет-нет, ты ошибся, дедушка просто устал и спит.

Соседи услышали и немножко зашевелились.

Похороны начисто выпали из памяти. Дедушку сожгли в крематории. С этим было связано какое-то сильное переживание, но Выдрин забыл, какое именно. И, наверное, к счастью.

Он встал и вышел в прихожую. Обшарив карманы плаща, нашел лишь скомканную бумажку. Это был аптечный чек. «Ципрамил. Виагра. Донормил. Компливит». Выдрин сунул чек назад и вышел из квартиры. На лестнице пахло жареным мясом. За дверью соседней квартиры громко работал телевизор. Выдрин позвонил. В животе у него урчало от запаха еды. Он подумал, что, как только сбагрит Слепых врачам,