было. А спрашивать не было смысла.

— Вить, продули наши, — сказал фельдшер, сдвигая боковую дверь.

— Ну суки, — ответил врач.

Выдрин помог усадить Олега Львовича в машину и зашел в подъезд. Сильно хотелось спать. Он зевнул несколько раз подряд и почувствовал слабость, словно после тяжелой и долгой болезни. Лифт оказался занят. Сверху доносились громкие голоса и смех. Двери стукались о чью-то выставленную ногу. Подождав немного, Выдрин крикнул:

— Нужен лифт!

Голоса смолкли. Потом кто-то ответил:

— Ногами ходи.

И следом прилетел плевок. Он шлепнулся на перила и, противно растягиваясь, пополз вниз. Подумав о Диме, который сейчас очень бы пригодился вместе со скалкой, Выдрин стал подниматься. На четвертом этаже стояли два мужика и женщина. У одного были рыжие усы и свернутый в сторону, перебитый нос. У другого светлые, почти белые глаза и маленький губастый рот, которым он быстро-быстро дышал. Женщина медленно моргала, пошатывалась и без конца трогала стриженую голову. Они курили и пили пиво из банок. Лифт никто не держал. Между дверей сунули ящик из-под овощей. Их это забавляло.

Сначала Выдрин собирался пройти молча. Он даже поднялся на несколько ступенек выше, но затем развернулся и спустился.

— Лифт нужен всем, — сказал Выдрин и позевал.

— Ты кто? — спросил губастый.

— Я его знаю, — сказал усатый. — Это парикмахер с рынка.

— Парикмахер? — вмешалась женщина. — А почему у вас там написано, что укладка стоит восемьсот, а качественная укладка тысячу двести? Та, что за восемьсот, она некачественная, что ли?

Выдрин наклонился и вытащил ящик. Двери лифта облегченно закрылись.

— Тебе дама задала вопрос, — сказал усатый и прервался, чтобы отсосать из банки. — Чего ты там спросила?

— Про парикмахерскую, — сказала дама и тоже отсосала.

— Про парикмахерскую. Отвечай.

— Я не парикмахер, — сказал Выдрин.

— А кто? Как тебя звать?

— Саша Выдрин. А вы кто?

Он держал ящик на уровне груди. В уголке лежала проросшая ростками картофелина. И воняла. Выдрин представил, как со всей дури опускает ящик на голову усатого. Потом бьет в мошонку губастого. Ударить женщину будет сложно. Но если она на него кинется, он, без всякого сомнения, даст ей кулаком в глаз. Впрочем, драться он умел лишь в фантазиях.

— Я Миша, — сказал усатый.

— А я Юра, — сказал губастый.

— Ксюша, — подала голос женщина.

— Пива хочешь?

— Мы в гостях у Андрейки. Знаешь Андрейку? Хочешь зайти?

Выдрин и сам не понял, как оказался в провонявшей кислятиной квартире. Андрейка сидел за кухонным столом, уронив голову на грудь, и храпел. Позвякивали пустые бутылки. Они стояли повсюду, напоминая терракотовое войско. Лицо квартирного хозяина было Выдрину знакомо. Несколько дней назад он пытался стрельнуть мелочи на выходе из магазина. Усатый Миша наклонился к уху Андрейки и проорал:

— Была команда поднять нары!

Тот подкинулся, ошалело огляделся и тут же сел, тихо матюгнувшись.

— Андрюха, ты Сашку Выдрина знаешь? — спросил Юра.

— Не, — ответил тот. — Мать лежит?

— Телевизор смотрит. Я ей чаю сделала, — сказала Ксюша.

Она стояла сзади. И вдруг погладила Выдрина по пояснице:

— Сашка — парикмахер. Санек, водка кончилась. Выпей пива, а?

— Спасибо, — сказал Выдрин и почувствовал, как сдавило горло. — Устал я. Домой надо.

— На лифте поедешь теперь.

— Ну присядь, посиди, покурим.

Выдрин сделал короткий шажок к столу, но сесть на липкую табуретку не решился. Юра сунул ему сигарету. И Выдрин выкурил ее, не затягиваясь, шмыгая носом и неловко улыбаясь. Ксюша уже обнимала его за талию.

— А ты чего такой унылый, братишка? — спросил Юра.

— Кота у меня арестовали, — ответил Выдрин.

— Менты?

— Ну вроде как. Какое-то управление «Ч».

— В отказ пусть идет, — сказал Андрейка. — Хер они чего докажут.

— Есть человек, может посидеть за твоего пацана, — сказал Миша. — Можно обсудить. Сроки там и прочее. Пятьсот косарей аванс.

— А что за человек? — спросил Выдрин.

— Я, — ответил Миша. — Деньги есть?

— Столько нет.

А сам уже зачем-то представил, как приходит к маме и просит отдать гробовые, чтобы Мишу посадили вместо кота. Выдрин фыркнул, так что из носа немножко брызнуло. На него посмотрели и захохотали. Ксюша гладила его по животу и сопела в ухо, уткнувшись подбородком в плечо.

— Подумай, верное предложение, — сказал Миша. А потом взял пустую банку и расплющил о голову.

— Идем, — сказала Ксюша. — Я провожу.

Они вышли. Выдрин не стал вызывать лифт. Его квартира была двумя этажами выше. Ксюша поднялась с ним. Он впустил ее.

— Так ты парикмахер или нет? — спросила она.

— Я учитель рисования, — сказал Выдрин.

— В нашей школе?

— Да.

— Точно! Я смотрю, лицо знакомое. Моя дочь у тебя учится.

— Ника? — спросил Выдрин.

— Нет, Катя. Катя Левченко.

— А, пятый «бэ»?

— «Бэ», — повторила Ксюша и вдруг прижала его к стене. — Бэ, еще какое бэ.

Она была симпатичная, несмотря на пьянство. Глаза живые. И волосы густые. Руки тонкие, белые и длиннопалые, а не распухшие и красные, как у мертвеца.

— Не бойся, — сказала Ксюша, глядя в упор и дыша перегаром.

— А если я женат? — спросил Выдрин.

Она захохотала:

— Можно твою жену с моим мужем познакомить. У тебя есть выпить?

— Нет. Хочешь чаю?

Она скорчила гримасу:

— Чаю я захочу через недельку примерно. Ладно, пойду тогда.

Выдрину стало вдруг страшно, что она уйдет и оставит его одного.

— Останься, — сказал он тихо.

— Остаться?

— Ну да.

— А зачем?

Она игралась, дразнила его.

Выдрин пожал плечами:

— Так, посидим немножко.

— А полежать не хочешь?

— Не знаю, — растерялся он. — Можно просто полежать. Кино посмотреть.

— Выпить хочется, — сказала Ксюша. — Эти все вылакали.

— У меня и правда нет, — сказал Выдрин.

— Я могу сходить быстренько. А?

— Сходи.

Ксюша ждала и смотрела на него насмешливо.

— Ах да! — догадался он и принес банковскую карту.

— Живем! — обрадовалась она. — Не скучай, я быстро.

И тут же вышла за дверь. Выдрин немного постоял и решил подождать ее возвращения в комнате. Он подумал, что если она не вернется, то просто заблокирует карту через приложение. И еще подумал, что надо завести вторую карту, для подобных случаев. Держать там небольшую сумму. А потом он вспомнил, что телефон разбит и доступа к приложению у него нет. Пока он доберется до банка, Ксюша успеет накормить и напоить всех своих знакомых колдырей.

«Плевать. На все плевать», — подумал Выдрин, но сразу понял, что сам себя обманывает.

Чтобы чем-то заняться, он стащил с кровати постельное белье, скомкал и бросил в угол. Ложиться на него после Олега Львовича Выдрин брезговал. Затем он отнес белье в кладовку и положил на стиральную машину. Постоял, ни о чем не думая, и сунул белье внутрь. Включил, установил режим стирки. Тихо и