Он уже согрелся и стал засыпать, стараясь вернуться к приятному сну, как кто-то все-таки «вдарил» подъем.

— Подъем! Скауты, подъем, — гремел басовитый голос. Так мог реветь только Сема, а вот в миску половником он «вдарить» уже не мог. Утопли миски, и половник тоже.

Сема добыл еду. Скауты сразу приободрились.

— Такому улову и Санька Губин бы позавидовал, — восхищенно заметил Лыков.

Сема от удовольствия чуть ли не покраснел. На песчаной полосе у самой воды лежали три приличных окуня и плюс никому не известная здоровенная рыбина. Сам рыбак тоже не мог сказать, кого это он выловил из недр Шойны.

— А вдруг ее есть нельзя? — высказала сомнение Наташка.

— Ну и не ешь, — тут же согласился Женька, — а то отравишься.

— Не Бог весть что, — рассуждал, не обращая внимания на эти разговоры, Сема, — но хоть что-то. Жаль ухи не в чем сварить. И соли нет. Придется так готовить — на вертеле. Дежурные, за работу.

— Сем, а где вертел-то взять? — спросил дежурный по расписанию Вовка.

— Ветку сырую срежь, дубина, — ответил за инструктора Лыков.

Наличие хоть какой-то пищи оживило и Семена. Он размечтался и раскомандовался.

— После завтрака сразу приступаем к строительству плота.

— Или катамарана, — заметила Наташка.

— Или катамарана, — согласился Семен, — это мы решим за завтраком. Только Женька, как главный грибник, и ты, Наталья, поплывете на «Барракуде» на другую сторону Шойны. Там не Чертов угол, лес приличный вполне: сосны, березы есть. Вы нам к обеду грибков наковыряете.

— А в чем варить-то их будем? — опять спросил Вовка. — Небось на вертеле-то да без соли они невкусные.

— Фигня, — бодро отрезал Семен, — что-нибудь придумаем.

Весь день прошел в работе. Решили все-таки строить плот и цеплять его к «Барракуде». Рубили ели, старались посуше. Стаскивали на берег и связывали толстыми веревками, имевшимися у скаутов в изобилии. Женька с Наташкой привезли кучу грибов, заваливших все дно байдарки, но если рыбу, хоть и без соли, ели все, то жареные на вертеле грибы пришлись по вкусу только всеядному Семе да Женьке. Остальные только «поклевали». И все же жить было можно.

К концу дня плот еще готов не был, и стало ясно, что готов он будет только к середине следующего. Но скауты не унывали. Семену было строго наказано с утра опять плыть на рыбалку.

— А кто завтра дежурит? — спросил тогда он.

— Костя с Наташкой.

— Вот с Костей и поплывем, в два раза больше наловим.

Костя лег спать пораньше, готовясь к новому, пусть небольшому, но приключению.

— Натаха, — потряс поутру спящую девочку Семен. — Мы с Костей на рыбалку пошли, ты к нашему возвращению костер разведи.

— Ла-адно, ступа-айте, — сонно протянула Наташка, не разлепляя век.

И неудивительно, Наташка вообще любила поспать, а тут Семен растолкал Костю с такого ранья, что, наверное, и рыба еще спала в глубинах Шойны. Однако Сема был решителен и неумолим, а Костя безропотно подчинился.

Как и вчера, река, словно серым пуховым одеялом, была укутана густым туманом. За пять шагов ничего не видать. Костя сразу замерз, выбравшись из теплой постели.

— Ерунда, — подбадривал его Сема, заметив, что у напарника зуб на зуб не попадает, — сейчас на веслах согреемся.

— «Водохранилища смотритель спускает лодку утром рано, — вдруг начал цитировать он стихи, — восходит Солнце — небожитель, и над рекой гора тумана…» Правда, похоже?

— Твои? — спросил вместо ответа Костя, впервые назвав старшего товарища на «ты».

— Нет, — не заметив этого, пояснил Сема, — приятеля моего. Илья Плохих, он же Асин, — хороший поэт. Запомни. Ну давай, садись. «Пускай пока согреют весла» — тоже его строчка.

Весла и правда согрели Костю, но грести пришлось недолго. Выплыв примерно на середину реки, хотя в тумане о местоположении байдарки можно было только догадываться, Семен скомандовал Косте «сушить весла», сам сделал то же самое, потом нагнулся, поднял со дна байдарки большой тяжелый камень и швырнул его в воду рядом с бортом.

— Зачем? — удивился Костя.

— Якорь, — объяснил Сема.

Только тут Костя заметил, что от скрывшегося под водой булыжника к лодке и внутрь нее идет толстый фал (так Сема учил скаутов называть веревки).

— И еще все равно немного тащить будет, — заметил Сема, — даже здесь течение сильное.

Костя огляделся, они как будто находились в молоке, через которое с трудом пробивались звуки недавно проснувшегося леса и легкое журчание воды.

Сема выдал Косте удочку — моток толстой лески на куске дерева с большим тяжелым грузилом и солидным крючком. Помог надеть на крючок наживку — кусок вскрытой и порезанной ножом беззубки.

— Ну давай, — скомандовал он, — забрасывай. Сейчас солнце пригреет, туман разгонит, самый клев начнется.

Костя закинул удочку и тут же пришел в недоумение:

— Сема, а где ж поплавок?

— А он не нужен, ты леску на палец намотай и так жди. Почувствуешь, когда дернет.

Костя так и сделал.

Утренний несильный ветерок потихоньку разрывал туман в лохматые клочья, разгоняя его над водой. Все больше и больше поверхности реки открывалось Костиному взору. А туман понемногу становился похожим на грязную изорванную вату, вылезшую из какого-нибудь замызганного одеяла или телогрейки. И вот, когда наконец стал виден лагерь на берегу Шойны, у Кости впервые клюнуло. Он это понял сразу, так живо и по-настоящему дернула леска его палец. И тут же клюнуло еще и еще. Костя рванул леску на себя. Он почувствовал, как что-то забилось там под водой на натянутой капроновой нити, связывающей его палец с острым жалом крючка.

— Клюет?! Тяни! — крикнул ему Сема.

И Костя стал выбирать лесу, укладывая ее на дно байдарки правильными большими петлями. На крючке висел жирный, горбатый, полосатый, колючий окунь с красными перьями плавников. Костя опустил улов на дно лодки и, исколов пальцы о спинной плавник бьющейся рыбы, с трудом выдрал из ее рта крючок, который окунь заглотил целиком.

Где-нибудь через час они вдвоем с Семой поймали уже около полутора десятков окуней.

— Хватит, — сказал Семен. — Куда нам больше. Вон какие красавцы. Остальные пусть плавают. А то только зря загубим.

Он вытащил из пучины якорь-булыжник и взялся за весло.

Уже до берега оставалось не больше десятка метров, а то и ближе, когда прямо рядом с лодкой выскочила и плеснула здоровенная рыбина. Наверное, вроде той, что выловил Сема вчерашним утром.

— Сема, давай ее поймаем, — взмолился Костя, в котором проснулся рыболовный азарт. Кстати, и рыба эта оказалась особенно вкусной.