К счастью, Эхо почти все время спит, иначе мудрецам не было бы от него покоя ни днем, ни ночью. Но спит оно довольно чутко.

— Да, у меня довольно чуткий слух, — подтвердило Эхо.

— Но зачем же эти мудрецы эйо поселились в тех местах, где обитает такое шумное эхо?

— Ты очень любознательный, Александр. Легко быть мудрецом, если тебя никто не отвлекает, не мешает размышлять. Но если рядом такое шумное эхо, становишься терпимее, спокойнее, учишься жить незаметно и тихо…

— Ты слишком любопытный, Александр, — снова вклинилось Эхо в их разговор, и камни полетели со всех сторон.

— Предлагаю помолчать, — прошептала Гайя, — пока Эхо опять не уснет, иначе нас попросту завалит камнями. И нас, и всех эйо, а потом и Город, и Низину.

Александр молча кивнул и сел на большой камень.

Гайя опустилась рядом на другой.

— Что же вы вдруг замолчали? — не успокаивалось Эхо. — Я только настроилось поболтать. Давненько со мной никто не разговаривал, разве что одни бурдаланы, но они так быстро убегают отсюда. А вы, так понимаю, здесь ненадолго? Ведь так, Александр? А как зовут твою подружку? Если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь никогда, это Гайя, и она здесь не в первый раз? Конечно! Она приходит к старине Амброзию. А почему ты раньше отпускал ее в горы одну, Александр? А вдруг она бы сломала ногу, или камень упал бы ей на голову? Кстати, а зачем ты приходишь к Амброзию, Гайя? Кто твой дружок, я что-то не понимаю, Амброзий или Александр?

— Замолчи! — закричала Гайя, вскочив с камня, взяла с земли камень поменьше и бросила его в пустоту.

— Ладно, ладно, молчу, — неожиданно примирительно согласилось Эхо. — Не надо так нервничать… Я только хотело узнать… Я же очень любопытное Горное Эхо. Почти такое же любопытное, как Александр. Нет, это все-таки Александр, а не Амброзий твой дружок. Амброзий слишком умен, чтобы… Положи этот камень на место. Здесь только мне позволено бросаться камнями… Вы оба ведете себя как бурдаланы. Особенно ты, Александр. И этот камень тоже положи на место. Здесь должны быть тишина и порядок. Ты слышишь, тишина и порядок. Хотя, согласитесь, ребята, повеселились мы неплохо. Ведь так, Александр? С этими эйо такая скукотища, что можно уснуть…

Эхо снова зевнуло. Гайя заговорщицки прижала палец к губам и осторожно на цыпочках сделала шаг к своему велосипеду, несколько побитому камнями.

Александр последовал ее примеру.

14

Дальше ехали молча — Гайя сосредоточенно о чем-то размышляя, а Александр — время от времени оглядываясь по сторонам: неизвестно, какие еще незнакомые ему явления природы вроде говорящего эхо таят эти горы.

Кажется, все эйо попрятались от пробудившейся болтливой стихии.

По совсем не короткой дороге к Амброзию путникам встретился на улице только один житель гор, который, кажется, даже не заметил, как только что разгневалось Эхо — уж слишком он был занят своей работой.

Эйо ваял улитку. Огромную улитку — символ Гор.

Глядя на него, Александр вдруг понял смысл изречения «Улитка обгоняет ветер».

Впрочем, ветер в этот день и сам, явно, никуда не спешил, не собираясь соревноваться с улитками. Он почти был готов превратиться в безветрие — лениво перебирал листочки на деревьях, поглаживал, как шерстку гигантского зеленого животного, нежную траву, доносил тонкие и чистые ароматы цветения и лениво подхватывал появляющиеся не известно откуда переливающиеся на солнце шары.

Чем выше поднимались Александр и Гайя, тем холоднее становилось.

Спасибо Хлое, связанные ее руками шарфы, шапки и свитера оказались по-настоящему теплыми.

Зелень постепенно сошла на нет, уступив дорогу снегам.

Их белизна успокаивала Александра, возвращала его в мыслях к тому февральскому дню, когда жизнь шла своим чередом, хоть и не всегда так, как хотелось бы музыканту.

Велосипеды здесь были уже ни к чему, и путники оставили их в одной из пещер, еще только ожидавшей своего эйо.

Александру хотелось спросить Гайю, куда она его ведет, но он побоялся снова потревожить говорящее эхо и продолжал молча следовать за девушкой.

Наверняка, она знала дорогу, иначе не шла бы вперед так уверенно.

Гайя вдруг замедлила шаг и подняла голову к небу.

Над ними медленно кружили разноцветные шары из тончайшего льда.

Гайя поймала один из них и протянула Александру.

Он позволил неизвестному летающему объекту опуститься к нему на перчатку и легонько подтолкнул его обратно ввысь.

Гайя хихикнула, но, спохватилась, зажав себе рот рукой, и зашагала быстрее по серпантинной дорожке, уводящей в леденящую высь.

На вершине горы восседал мудрец и, не обращая внимания на подошедших Гайю и Александра, равно как и ваятель улитки, продолжал заниматься своим делом.

Эйо подносил к губам колечко на палочке, медленно дул в него, и в воздухе появлялись радужные шары.

Проще говоря, мудрец пускал мыльные пузыри, и они застывали в воздухе на морозце, превращаясь в те самые летающие объекты, которые Александр принял за НЛО.

Все оказалось намного проще, чем представлялось Александру, и это даже несколько разочаровало его.

Теперь понятно, что так рассмешило Гайю.

Занятие мудреца, между тем, кажется, ничуть не удивляло ее, и, примостившись рядом с эйо, она терпеливо ждала, когда же он, наконец, заметит, что не один на вершине горы.

От нечего делать Александр стал считать, сколько раз мудрец опустит наконечник в мыльный раствор, и сколько радужных шаров засверкает на солнце.

Первое число дошло до двадцати, а второе разлетелось из-под контроля волшебными шарами во все стороны и не хотело считаться с чьими-то желаниями, кроме желания эйо, чтобы легкие шары наполнили горный воздух.

И Гайя… Гайя была на стороне мудреца и вовсе не на стороне Александра.

Казалось, столь однообразное занятие эйо увлекло ее так же, как и его самого.

В какой-то момент, когда в воздухе появился особенно крупный шар, Гайя повернулась к Александру, и ее счастливые глаза говорили: я знаю ответ.

Правда, на какой вопрос, знала сама только Гайя.

Мудрец же опустил в тридцать первый раз кольцо в пузырек, медленно дунул в него и, к ликованию Александра, не увидев в воздухе новых сфер, повернулся наконец к ним с Гайей лицом и так и засиял от радости.

Так и не сказав ни слова, он наклоном головы поприветствовал гостей и махнул рукой, приглашая следовать за ним.

Дом эйо оказался пещерой с деревянной дверью.

Амброзий все так же молча распахнул ее, пропуская гостей вперед.

На соломенном топчане умывался пушистый белый кот.

— Эйо обожают кошек, — сказала Гайя, когда дверь плотно закрылась. — А кошки — эйо,