от этого я быть не перестала. И сейчас мне сделали так больно, что я сама удивилась, неужели в моем возрасте, с моим опытом и прививкой в виде здорового цинизма еще может так болеть?

Я вытерла злые слезы и посмотрела на себя в зеркало. Такая же уродина как прошлой ночью, когда мне об этом сообщил муж.

Знать, что ты не привлекательна, и слышать это от своего любимого человека – разные вещи.

У всех есть ментальные раны, и я думала, что в браке мы учимся лечить их друг у друга, а не давить и упиваться тем, как тебя ломает от боли.

Я никогда не говорила Савранскому, что у него маленькая зарплата, хрустит тазобедренный сустав, завышенное ЧСВ и член мог бы быть на пару сантиметров длиннее.

Он делал вид, что обожает мою бабушку, всегда ел домашнюю еду, даже те блюда, которые не удались и посещал со мной все театральные премьеры, хотя сам откровенно скучал.

Это правила, на которых отстроился фундамент нашей семьи. И вчера его сломали. Не кто-то конкретный, мы все.

Я вытерла салфеткой кривой рот. Наверное, нужно было сделать гиалуронку как Римка. Или уже не трогать, все равно лучше не станет. Под глазами мешки, волосы всклокочены и торчат, а кожа истончилась и приобрела землисто серый цвет. Это спереди. А сзади… жопа. Большая такая, с крутыми боками и оттопыренным в сторону бампером.

Я включила холодную воду, набрала в пригоршню воды и сполоснула лицо. А потом снова посмотрела на себя в зеркало. Ничего не поменялось, я по-прежнему страшная, только теперь с некрасивого лица стекали прозрачные капли. Как слезы.

Иронично, но я не плакала. Даже когда Савранский с жаром принялся убеждать, что нам нужно сохранить этот брак. Что мы не можем позволить себе быть свободными, и должны терпеть. Да-да, именно так и сказал, будто описывал не жизнь со мной, а тюремное заключение.

Но я не пролила ни одной слезинки. Просто сидела, тихо охреневая, и представляла, как добавляю ему в борщ мышьяк. А еще в моей голове выстроился план, глупый и совершенно абсурдный, я даже дала себе шанс передумать к утру, однако на часах семь, а я стою здесь, в туалете спортивного центра, куда ходит мой муж.

Еще несколько минут я уговаривала себя выйти и найти администратора. Каждый шаг давался мне с трудом, будто я планировала попросить о чем-то постыдном.

Девушки по имени Нина не было на месте, зато в зале я наткнулась на двух знакомых мужчин: Тимура и Гаврила.

Первый вел персональную тренировку с молодой клиенткой. Интересно, зачем таким худым девицам спорт? Или они потому и худые, что хотят в зал, а не Макдональдс? Ее красивую круглую попу обтягивали лосины и каждый раз, когда она наклонялась вниз, Тимур искоса бросал взгляд на выпирающую филейную часть.

Я непроизвольно представила себя в подобной одежде и подобной позе… мда. Посмешище. И зачем только сюда пришла?!

И только я решила ретироваться из зала и сбежать, как меня заметили.

- Коооотик, - Прокричал Гаврила, размахивая непропорционально длинной рукой, - ты вернулась!

Тимур оторвал взгляд от своей клиентки, что-то шепнул ей на ухо и двинулся в мою сторону. На меня он почему-то больше не смотрел. Ну да, кто захочет любоваться сорняками, когда в своем огороде распустилась такая роза. Я сама залюбовалась блондинкой в лосинах, а ведь женщины меня никогда не привлекали!

- Пришла возврат делать? – только и спросил Тимур, когда мы поравнялись.

- Тим, ты что, крейзи? – Вклинился Гаврила. – Настя, солнышко, никаких возвратов! Ты была великолепна! Скандировала «ЗОЖ сила, бухло могила» и рвалась заключить контракт на пять лет. Мы еле убедили тебя, что таких контрактов не бывает. Ой, но ты такая классная, когда пьяная! Вылитая Свобода, ведущая народ на революцию в картине Делакруа! Даже сосочек так же было видно!

О Боги… У пижамы действительно хлипкие пуговицы, но не настолько же. Я хотела провалиться от стыда под пол, на первый этаж, туда, где находится кафе. И утопить печаль в протеиновом смузи, но Тимур быстро оборвал товарища.

- Гавр, свали, а?

Гаврила не стал спорить с лысым, весело мне подмигнул и пошел в сторону девицы, которая скучала без поддержки тренера.

Я внимательно смотрела на то, как они поменяли тренажер. Не потому что меня резко заинтересовали штанги, просто боялась посмотреть на мужчину рядом и как на нож напороться на грифель черных опасных глаз.

- Пойдем, оформлю тебе возврат. Я тогда говорил, что плохая идея, но кто бы слушал.

- Постой, - я схватила Тимура за руку и тотчас убрала пальцы. Его кожа была слишком горячая, будто нормальная температура его тела не 36 градусов, а все 50. – Я не совсем возврат…

- Что?

- Я не возврат… не это короче… - тихо проблеяла снова. Язык отказывался слушать, а щеки пылали от стыда.

Тимур скрестил руки и с удивлением посмотрел на меня.

- Значит, абонемент обнулять ты не будешь?

- Наоборот.

- Что наоборот, девочка? Не говори загадками, там где я учился, кроме букв ничего не преподавали, так что я немного туповат.

Я смотрю на носы своих кроссовок. Мимо них, в метре от нас, шагают фирменные Найки. Я поднимаю голову и вижу, как к кулеру подходит та блондинка неземной красоты. Тимур невольно провожает ее взглядом вместе со мной и от этого сердце снова сжимается в болезненном спазме.

Никто никогда так на меня не смотрел.

- Я хочу не просто похудеть, я хочу… стать такой… - от нервов я сжимаю губы, а Тимур ловит мой намек налету.

- Какой? Восемнадцатилетней, крашенной силиконовой куклой в латексе?

- Уверенной, - уклончиво отвечаю я. – Такой, чтобы на меня смотрели мужчины, как ты смотришь на эту блондинку. Это реально? Ты бы взялся за такую работу? Я заплачу, у меня есть деньги…

Интерес во взгляде Тимура тухнет, и он равнодушно спрашивает:

- Как банально. Придурка своего будешь возвращать?

Я прикусываю губы еще сильнее, так что сухая кожа лопается, а на языке появляется соленый привкус крови.

- Нет, не его. Я хочу вернуть себе себя. Поможешь?

 

Глава 11

Савранский благородно выписал мне выходной, чтобы я осталась дома - выспаться и выплакаться.

Вика в декретном отпуске.

А Римма… Римма муза, ей в любой момент можно сбежать от своего гениального мужа.

И сейчас мы как Иствикские ведьмы