все сошлось на таком вот одиноком мужеложце! Впрочем, ей ли пенять на злодейку судьбу. Красавица и умница, дочь титулованного дворянина на поверку является то ли переродившимся в женском теле мужиком, то ли патентованной лесбиянкой, а высокий широкоплечий красавец-брюнет — обыкновенным гомиком. И теперь они женятся, трибада[5] и пидор, так что ситуация складывается откровенно анекдотическая, расскажи кому, просто обхохочешься.

Однако, все эти мысли Катя, разумеется, оставила при себе. Она выполнила идеальный книксен и выразила свое восхищение тем фактом, что ей предстоит выйти замуж за такого знатного и красивого мужчину. Гертнит ей, похоже, не поверил, но не стал разочаровывать присутствующих и выразился в том смысле, что он восхищен умом и красотой своей невесты. То, что, не будучи с ней прежде знаком, он поставил на первое место ум, а не красоту, намекало на то, что и он не глуп, но пока это было несущественно. Они обменялись положенными по протоколу любезностями, и на этом их первая встреча завершилась. Очень чопорно, строго по писанному. В общем, классика! Он поклонился и поцеловал ей руку, она выполнила идеальный книксен, позволив будущему супругу ненадолго заглянуть в свое декольте. Ему ее сиськи конечно похуй, но политес соблюден от и до. Люди должны воспринимать их такими, какими хотели бы видеть, и верить при этом, что жених небезразличен к прелестям своей невесты, а невеста не прочь эти прелести ему продемонстрировать.

«Хорошо, что мне не придется с ним жить постоянно, — выдохнула Катя, покинув оранжерею, где проходила встреча. — У этих аристократов одно на уме: бонтон, моветон, политес и прочая хуйня!»

Однако, как показали дальнейшие события, она ошибалась. Ее жених оказался гораздо интереснее, чем можно было подумать при первой встрече. Не успела она сменить темно-синее «парадно-выходное» платье на светло-синее «домашнее», как гувернантка сообщила ей, что полковник Гертнит желал бы с ней встретиться в приватной обстановке и, разумеется, без свидетелей. Это было необычно, не соответствовало обычаям и этикету, но все еще вполне приемлемо. Подписав контракт, Катя в любом случае уже практически являлась его женой, так что угрозы ее добродетели в подобного рода встрече не содержалось, даже если бы Константин был, и в самом деле, заинтересован ее выдающимися прелестями. Поэтому уже через десять минут они с Гертнитом сидели в креслах по обе стороны чайного столика и вели непринужденную беседу, смачивая губы по северному крепко заваренным черным чаем. Напиток был терпким и горьковатым на вкус, но пили они его, естественно, без сахара и молока. Сорт чая был Кате незнаком, но, в целом, скорее понравился, чем наоборот.

Разговор между тем шел ни о чем и обо всем, но при этом явно имел ясно выраженную цель. Полковник заинтересовался своей «золушкой» и захотел узнать ее несколько лучше. Вероятно, он читал ее досье, но теперь, после личной встречи, уже не считал его исчерпывающим. В том, что такое досье существует, и что Гертнит с ним ознакомился, сомневаться не приходилось, хотя он и не задал ей ни одного вопроса в лоб. Весьма аккуратный стиль расспросов, спрятанных внутри как бы пустой болтовни. Но Катя не дура, и достаточно быстро сообразила, что именно интересует ее будущего супруга, а интересовали его, как ни странно, ее интеллект и отношение к магии. Странным же это казалось ей, потому что, по идее, посадник вовсе не должен был ею интересоваться. В конце концов, она всего лишь женщина для алиби, и в этом смысле интересовать его должны были ее внешность и способность производить впечатление. Интеллект для куклы — характеристика по всем меркам избыточная, магия же нужна лишь, как фактор продолжения магического рода.

«Что ж, — усмехнулась она мысленно. — Это даже хорошо, что его интересуют мои мозги, а не пизда или задница!»

Наверное, исходя именно из этой мысли, она не стала притворяться дурочкой, как планировала изначально, а позволила своему будущему супругу узнать кое-что о настоящей Екатерине Дмитриевне Брянчаниновой, о ее интересах и способностях и о тех планах, которые у нее были до появления контракта. Кто-нибудь спросит, зачем? Это же все очень личное, да и не актуальное уже в ее нынешних обстоятельствах. Но интуиция подсказывала, не жмись! Приоткрой створки раковины, и пусть смотрит, если хочется. И она не ошиблась. Это был правильный ход, сделанный вовремя и в уместной ситуации.

— Совсем забыл, Екатерина Дмитриевна, — сказал Гертнит, завершая разговор. — Прошу прощения, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

«О чем говорим?» — удивилась Катя, но виду, разумеется, не подала.

— Я приказал построить в нашем столичном доме алхимическую лабораторию, совмещенную с зельеварней. Вы ведь хотели продолжить свои опыты в этой сфере? Так что, это для вас. И вы конечно же сможете продолжить свое образование в университете, я не возражаю.

«Щедро! И, судя по всему, решение принято с сейчас на сейчас, здесь, по ходу разговора. Умеет посадник принимать быстрые решения!»

* * *

Следующие три недели не то, чтобы растворились в небытие «как сон, как утренний туман», но прошли, что называется, в полузабытьи. Катя не хотела рисковать и потому вовсю пользовалась зельями из своего стратегического запаса. У нее под кроватью в пансионе лежал здоровенный фибровый чемодан, в котором когда-то помещалось все ее сиротское имущество. Сейчас же, под крышкой чемодана располагались боксы для хранения снадобий. В каждом ящичке находилась деревянная, обтянутая толстой тканью, решетка, в ячейки которой вставлялись толстостенные флаконы стандартного образца. В них Катя хранила зелья, бальзамы и элексиры, которые варила сама или выменивала у других студенток. Чего здесь только не было! По правде говоря, многого. Здесь почти не было лекарских снадобий, за исключением пары-другой, необходимых для оказания первой медицинской помощи, и нескольких препаратов из «особого девичьего списка». Кроме того, Катя практически не варила боевых стимуляторов. Могла бы, но надобности не было. А три флакончика с «Дикой силой», которые у нее были заныканы в самом низу под всем прочим, она как-то получила в благодарность за сделанные для одной старшеклассницы косметические кремы. Вот разнообразной косметики у нее было действительно много, как, впрочем, и того, что в прежнем мире Екатерины называлось пищевыми добавками. И наконец апофеозом ее мастерства являлись несколько крайне редких наркотических препаратов. Это, конечно, была та еще гадость, и в обычной ситуации она бы ни к чему из этого изобилия даже пальцем не притронулась, не то, чтобы принимать всю эту дрянь перорально[6]. Но, как говорили древние, отчаянные времена требуют отчаянных мер. Чтобы хорошо выглядеть во время встреч с