Его доставали каждое Рождество, а в горшок насыпали розовые и желтые леденцы.

– Искал я его, искал, – стал рассказывать Ларс-Эрик, – а вчера просто зашел в антикварный в Сольне – а он там.

Сага вспомнила, как однажды мать, разозлившись на отца, швырнула гнома на пол. Остались одни осколки.

– Спасибо, папа.

Поставив коробочку на стол, Сага вернулась к Пеллерине. Частота сердечных сокращений увеличилась, словно сестра только что бегала. Пеллерина, открыв рот, испуганно смотрела в телефон.

– Что случилось? – встревожилась Сага.

– Ничего. Не смотри! – Сестра прижала телефон к груди.

– Папа! – позвала Сага.

– Не смотрите!

– Ничего-ничего, дружок, – сказала Сага. – Просто скажи, что ты там увидела.

– Нет.

Ларс-Эрик торопливо поднялся по лестнице и вошел в комнату.

– Расскажи папе, – предложила Сага.

– Нет! – выкрикнула Пеллерина.

– В чем дело, Пеллерина? Я готовлю ужин, – требовательно сказал отец.

– Что-то в телефоне, – объяснила Сага.

– Покажи. – Ларс-Эрик протянул руку.

– Это нельзя показывать, – заплакала Пеллерина.

– Кто сказал, что нельзя?

– Так написано в письме.

– Я твой папа, мне можно.

Пеллерина отдала отцу телефон; Ларс-Эрик прочитал, нахмурился, но потом с улыбкой сказал:

– Милая, ты же понимаешь, что это чепуха?

– Я должна переслать его дальше, а то…

– Нет, не должна. В нашей семье никто не пересылает дурацкие письма другим.

– Письмо счастья? – спросила Сага.

– Да, глупость ужасная. – Отец снова повернулся к Пеллерине. – Я его сотру.

– Нет, пожалуйста, не надо!

Но Ларс-Эрик уже удалил письмо и вернул телефон Пеллерине.

– Ну вот, было – и нет! Забудем о нем.

– Я тоже как-то получила письмо счастья, – сказала Сага.

– А они к тебе приходили?

– Кто?

– Девочки-клоуны, – прошептала Пеллерина и поправила очки.

– Нет никаких девочек-клоунов, – вмешался Ларс-Эрик. – Их выдумал кто-то из ребят, приятелей пугать.

Он убрал электроды и выключил кардиограф. Сага отнесла сестру вниз и уложила на диван перед телевизором. Укрыла пледом и, как всегда, включила “Холодное сердце”.

На улице стемнело. Сага ушла на кухню, помочь отцу – тот уже поливал макароны смесью сливок, яиц и тертого сыра. Взяв две липкие прихватки, Сага поставила запеканку в духовку.

– Что было в том письме счастья? – тихо спросила она.

– Чтобы избежать проклятия, перешли письмо трем знакомым, – вздохнул отец. – Иначе, когда ты уснешь, придут девочки-клоуны и выколют тебе глаза. Примерно так.

– Понятно, почему она испугалась.

Сага зашла проведать сестру. Пеллерина уснула. Сага сняла с нее очки, положила на журнальный столик и вернулась на кухню.

– Она спит.

– Я разбужу ее перед ужином. Она ужасно устает в школе, каждый вечер засыпает.

– Ну, мне пора.

– И поесть не успеешь?

– Нет.

Отец проводил Сагу в прихожую, подал куртку и напомнил про гнома.

– Пусть живет здесь. – Сага открыла дверь.

Ларс-Эрик остался стоять в дверях. Свет падал на морщинистое лицо, взлохмаченные волосы.

– Я думал, ты обрадуешься, – тихо сказал он.

Если бы все было так просто.

В три часа дня белесое небо уже начало темнеть.

Вообще Йона не имел ничего против уличного патрулирования, но после встречи с Ноленом ему стало казаться, что мир вступил в опасную фазу.

Йона шел вдоль латунной ограды церкви Адольфа-Фредрика. У разверстой могилы собрались одетые в черное люди. Над парой надгробий надругались вандалы, разрисовали плиты свастиками.

За окном тайского ресторана на улице Улофа Пальме кто-то размахивал руками.

Пьяная женщина. Встала из-за столика и смотрит на Йону.

Когда он приблизился, она плюнула на стекло в его сторону.

Йона вышел на площадь Хёторгет, где, как всегда, шла торговля овощами и фруктами. Мысли то и дело возвращались к осквернителю могил из Осло. Надо получить из Норвегии череп Суммы и вернуть его на место. Йона не знал, рассказывать ли о случившемся дочери. Люми наверняка разволнуется.

Проходя мимо Концертного зала, Йона услышал агрессивные выкрики – кричал какой-то пьяный. Со звоном разбилась бутылка. Йона обернулся и увидел, как зеленые осколки рассыпаются между машинами.

А вот группка людей отхлынула от мужчины, который явно под кайфом. Небритый, в потертой кожаной куртке, светлые волосы как пакля. Промежность и штанина джинсов потемнели от мочи.

На мужчине ни обуви, ни носков; он порезал ногу, и по тротуару тянутся кровавые следы.

Мужчина грязно выругался на женщину, которая поспешила отойти, и теперь спокойно, с высокомерной миной, многозначительно тыкал пальцем в собравшихся вокруг людей.

– Раз, два, три, четыре… пять, шесть, семь…

Подойдя ближе, Йона увидел за спиной у потерявшего берега мужчины маленькую девочку. На грязном личике испуг, малышка вот-вот заплачет. В такой холод на ней был лишь розовый спортивный костюм.

– Давай поедем домой? – Девочка осторожно потянула мужчину за рукав куртки.

– Раз… два… три…

Мужчина пошатнулся и схватился за столб, чтобы не упасть. Пустой взгляд, зрачки стянуло в булавочную головку, из узкого носа текут сопли.

– Нужна помощь? – спросил Йона.

– Да, помогите, пожалуйста, – заплетающимся языком выговорил мужчина.

– Как вам помочь?

– Застрелите тех, на кого я укажу.

– У вас есть оружие?

– Я вам просто покажу, кого…

– Хватит, – миролюбиво перебил Йона.

– Ладно, ладно.

– У вас есть оружие?

Мужчина указал на парня, остановившегося рядом, и проходившую мимо женщину с коляской.

– Папа, – умоляюще сказала девочка.

Йона постарался успокоить ее:

– Не бойся. Но мне надо проверить, есть ли у твоего папы оружие.

– Ему просто надо отдохнуть, – прошептала девочка.

Йона велел мужчине положить руки на затылок, тот послушался. Но, отпустив столб, тут же потерял равновесие и качнулся назад, в тень синего фасада.