— Мне не нравится, — буркнул Максим, увидев жену, — ты еще бы наголо побрилась.

Сколько раз просил ее — отрасти волосы, так нет — упирается, делает все по-своему.

— Как только все закончится, перестану стричься. Вообще. И будет у меня коса до пояса, — неживым голосом отозвалась Ленка на «комплимент» мужа, — вот увидишь.

— Посмотрим, — ответил Максим. Знать бы только, когда все это закончится. И, главное, чем?

Перед дверью квартиры стояла коробка. Обычная, из-под бумаги формата А4 — ничего подозрительного, сверху прикрыта картонкой. Максим заставил Ленку остановиться на ступеньках, подошел осторожно к двери, осмотрел коробку со всех сторон, чуть толкнул в стенку. Тяжелая, внутри что-то есть, но ни запахов никаких, не звуков от коробки не распространяется. Очередной сюрприз. Что на этот раз — пластит, граната? Нет, вряд ли. От этих тварей можно ждать чего угодно, но чтобы подбросить под дверь взрывчатку, надо совсем не иметь мозга, даже спинного. Максим сдвинул кончиком пальца лежащую сверху картонку, заглянул внутрь. И сразу схватил коробку в руки, отбежал с ней вверх по лестнице на площадку между вторым и третьим этажом. Фекле свернули шею — голова кошки неестественно повернута, один глаз полуоткрыт, виден желтый зрачок. Роскошный хвост вытянулся вдоль высокой стенки, и Максим зачем-то старательно уложил его рядом с уже остывшим тельцем трехцветки.

— Что там? — дрожащим голосом спросила Ленка, сделала несколько неуверенных шагов к мужу. Максим отступил назад, прислонился спиной к стене. Отступать дальше некуда.

— Фекла, — ответил он, и Ленка остановилась, вцепилась в перила.

Максим прижал коробку к груди.

— Иди домой, я сейчас вернусь. — Он дождался, когда жена войдет в квартиру, сбежал по лестнице вниз, вошел в подвал. Прошел в душной сырой темноте вдоль стены к дальнему углу, поставил там коробку. Присел на корточки, прислушиваясь к шорохам и пискам, глубоко вдохнул затхлый воздух. Эти твари знали о них все, даже о том, как выглядит домашнее, крайне редко вырывавшееся на свободу, животное. С того дня, как все началось, Фекла удирала погулять только один раз, это было почти месяц назад. Максим медленно поднялся на ноги, уставился в толстую трубу отопления перед собой. Сегодня они с Ленкой отсутствовали часа два, не больше, Васька была дома одна. Одна десятилетняя девочка за тонкой дверью, отделяющей ее от бешеного зверья… Максим помчался наверх, запрыгал через ступеньку, ворвался в квартиру. На кухне Ленка рыдала в голос над пакетом с кошачьим кормом, рядом плакала Васька. Максим остановился, смотрел на обеих, пытался собраться с мыслями. События развивались слишком быстро, он не успевал за ними, и не потому, что не заметил что-то, не услышал или не понял. Нет, до сих пор он почему-то был твердо уверен в том, что до этого не дойдет. Попытка поджечь дверь, «наскальная живопись» в подъезде — это ерунда, мелочи. Влетевшая в окно бутылка с бензином по большому счету тоже, но сегодня зверье подошло к его дому слишком близко, остановилось на пороге. А в следующий раз они его переступят, и что тогда? Двух или трех он успеет убить даже голыми руками или кухонным ножом. И что предъявит в свое оправдание? Счет за замену двери и магазинный чек за краску? Оставшийся в памяти телефона номер входящего звонка? Труп кошки в коробке или дрожащую от слез и страха жену?

Ленка посмотрела на мужа, попыталась сказать что-то, но снова разревелась. Потом собралась с силами, обняла Ваську и произнесла дрожащим голосом:

— Пошли за билетами. Мы уедем. Я сделаю все, что ты скажешь.

Билеты он взял до Новороссийска, и до отъезда всем и каждому рассказывал, что отправляет жену с дочерью на море. Все логично — бархатный сезон, самое время отдохнуть и набраться сил перед долгой зимой. А то, что ребенок пропустит первое сентября, — так и черт бы с ним, главное, здоровье. Васька и так постоянно болеет, а тут такая возможность поплескаться в море.

— Выйдете во Владимире, пересядете на этом же вокзале на электричку. До Александрова полтора часа, дальше на маршрутке, — сотый по счету раз инструктировал жену Максим, она покорно слушала, собирала вещи. Набралось много — два чемодана, хорошо хоть, один на колесиках. До отхода поезда оставалось пятнадцать минут, Максим сидел в купе, смотрел на уже обосновавшуюся на верхней полке дочь. Неожиданный отъезд на море быстро стер из ее памяти и слезы матери, и исчезновение Феклы. Ленка старалась соответствовать моменту — улыбалась, но вымученно, нестрогим голосом делала дочери замечания. А Васька, чувствуя слабину, резвилась напропалую.

— Провожающие, выходим, — проорала проводник, прошла по узкому коридору, профессионально отделяя взглядом пассажиров от тех, кто ехать не собирался. Максим поднялся, поцеловал Ваську в щеку, обнял Ленку.

— Все будет нормально, — в который раз произнес он волшебные слова, — все будет хорошо. Не забудь, где ты выходишь, — прошептал он на ухо жене.

— Я помню, — так же тихо ответила она. — Ваську жалко, расстроится.

— Ничего, скажешь, что вместе поедем. Когда я вернусь. Все, я позвоню.

Он выскочил из вагона в последний момент, когда поезд уже тронулся. И все шел рядом с вагоном до тех пор, смотрел в окно. Ленка улыбалась, терла глаза, Васька что-то чертила пальцем на стекле, прижималась к нему то щекой, то носом. Поезд набрал скорость, Максим отстал, дошел почти до края перрона, остановился. Мимо пронесся последний вагон, его замотало на рельсах. Максим посмотрел ему вслед, развернулся и медленно пошел к зданию вокзала. И до темноты слонялся по городу и только поздним вечером заставил себя вернуться в пустую квартиру.

Судьбоносное заседание суда состоялось в четверг, через неделю после отъезда Ленки. Она благополучно добралась до Александрова и уже устраивалась в новом пусть неудобном, но все же в своем доме. О чем и докладывала дважды в день по телефону. И каждый разговор заканчивался одинаково.

— Когда ты приедешь? — спрашивали жена и дочь, и Максим повторял одно и то же:

— Скоро, подождите еще немного.

И не кривил душой — дело шло к развязке, и к концу недели Максим уже догадывался, каков будет вердикт присяжных. Тот факт, что группа, которой руководил капитан Логинов, действительно произвела выстрелы по автомобилю «Нива», в котором находились шесть человек, и впоследствии уничтожила эту машину путем поджога, был доказан. Однако, по мнению присяжных, эти действия военнослужащие совершали, не выходя за пределы своих полномочий.

— Все идет к тому, что вас оправдают, надо дождаться понедельника, когда будет готово решение суда, — защитник на радостях стащил с себя очки, нелепо хлопал белесыми ресницами, улыбался глупо, жал Максиму руку.

— Надеюсь. — Максим высвободил ладонь из хлипких лапок адвоката, направился к выходу. И не сразу сообразил, что здесь нечисто, то ли расслабился на радостях, то ли просто зверски устал. В зале было очень тихо — ни громких голосов, ни криков, не звонили мобильники. Максим с защитником быстро пробирались через зал под ненавидящими взглядами множества недобрых глаз. Стая чувствовала, что добыча уходит из-под носа, но сделать ничего не могла. Адвокат потерпевших тянул шею, поднимался на цыпочки, смотрел Максиму вслед, попытался крикнуть что-то, но осекся на первом же слове.