Меня сопроводили в комнату и оставили в одиночестве со своими мыслями. И те добросовестно не давали покоя. Я старалась успокоиться, но нервная дрожь била по рукам. Когда в комнату постучали, я вскрикнула и зажмурилась, ругая себя за реакцию.

— Ариша, ты обедать-то подходи, — заглянула в комнату Ру. — Мы же договаривались вчера, что придешь. Все готово.

Смотрела она на меня при этом так, что я поняла — никакого больше ожидания. И взять с собой ничего не получится. А деньги и документы я рассовала по карманам джинсов сразу же, как только попала в комнату.

— Давай, а то остынет! — поторопила Ру, и я поспешила за ней, благоразумно молча.

Дойдя до столовой, она завела меня в знакомую подсобку и придержала за руку:

— Водителю оплачено. Главное — тихо сидеть. — Я только попыталась открыть рот, но Ру отрицательно мотнула головой и указала мне на двери в кладовую. — А подхвати мне вот эту корзину с хлебом прелым, вынесем во двор, — громко попросила, указывая под ноги.

Руки тряслись так, что впору было хватать корзину зубами, но я кое-как справилась, прижав ее к животу, и двинулась между стеллажами. Ру шла впереди, я следовала за ней. Сложно было понять, чего я боюсь больше — остаться, предать зверя или попасться на пропускном. Что будет в последнем случае — страшно подумать.

Когда у меня забрали хлеб и, быстро подхватив под локоть, втянули в кузов, я даже ойкнуть не успела. Ру только крикнула что-то напутственное, а меня в кромешной тьме осторожно повели между коробками. Я не видела, кто это был, услышала лишь:

— Садись сюда. — И едва не споткнулась о бортик какого-то ящика. — Сиди тихо. Пригни голову.

Голос надтреснутый, почти старческий. Я еле успела выполнить приказ, как слабые проблески света пропали, и я осталась в кромешной тьме.

Наверное, я не забуду этот день и этот страх никогда, если мне удастся выбраться…

Но время шло, завелся двигатель, тронулся грузовик. А мне все казалось, сердце громыхает так, что его услышат даже снаружи. Остановка на досмотр вышла короткой. Кто-то открыл грузовой отсек ненадолго, послышались голоса, но так же быстро все снова стихло, и вернулась тьма.

И началась бесконечная дорога. Сначала гравийка каждой своей неровностью чеканила на моих ребрах отметины, а потом начался асфальт, и я растеклась по поддону лужей. Было зябко, твердо, холодно и страшно. Впереди ждала неизвестность…

…Но стоило закрыть глаза — я видела его. Зверя. Как стоит у окна с прямой спиной, вцепившись в прутья, и смотрит на свободу. И сердце начинало незнакомо ныть.

— Прости, — зачем-то прошептала я в темноту.

* * *

— Мисс Денвер, проходите…

Я вздрогнула. Еще не привыкла к новому имени, и все казалось, что все вокруг узнают, что оно ненастоящее. В коридоре клиники стояла такая пронзительная тишина, что голос медсестры дернул натянутые нервы со всей дури.

— Доктор сейчас подойдет.

Кабинет врача клиники, которая принимала по страховке, не блистал свежим ремонтом, но было плевать.

Прошел месяц, а я все еще вздрагивала каждую ночь. До сих пор не верилось, что мне удалось сбежать… И что никто не гнался следом. Все осталось будто в другой параллели — боль, унижения, страх… и Зверь. А здесь, в Смиртоне, по-прежнему сияло солнце, и никто понятия не имел о том, что где-то в лесу есть такое жуткое место.

Только жизнь не стала легче. Да, она осталась при мне, и это само по себе казалось чудом. Официальные биржи труда я обходила за кварталы, соглашаясь на любую работу. Показываться родне или друзьям тоже не решалась. Мне все казалось, что за мной гонятся и непременно найдут.

Последние деньги ушли на то, чтобы сменить имя. Теперь меня звали Кристина Денвер.

А еще мне снился Зверь… И ночи не проходило, чтобы я не видела его. И каждый сон был разным. Он то дрался за жизнь там, в лесу, оставшись один. То смотрел на меня, умирая в луже крови… И я просыпалась с криком в слезах.

— Здравствуйте, — неторопливо зашел в кабинет престарелый врач и тяжело опустился за стол напротив, наполнив пространство запахом дешевых сигарет.

Меня снова замутило. Как мутило уже три недели. Но сначала я убеждала себя, что это стресс…

— Скажите, пожалуйста, что с анализами? — нетерпеливо потребовала я.

Бессонная ночь в ожидании сделала меня невыносимой не только для окружающих.

— Давайте посмотрим. Как ваша фамилия?

— Денвер.

— Посмотрим….

Я уже готова была сама выдрать из его рук бумажки и всмотреться в цифры, когда он сощурился на одну из них.

— Я беременна? — не выдержала.

— Определенно, — кивнул он и потянулся за новым листком, что-то бормоча про новые анализы, которые назначит. А я оцепенела. Мыслей не было. Я пыталась найти в себе что-то, что даст ответ, как, черт возьми, мне быть? Ответа не было, а вот вопрос уже прозвучал: — Вы будете сохранять беременность?

— Конечно, — вырвалось у меня… и с души словно камень упал.

— Хорошо… — он принялся что-то писать.

А я прикрыла глаза.

Мне никогда не удастся забыть Зверя и мои с ним две ночи. Но я не могу убить ни в чем не повинное существо… Впереди было нелегкое время, незнакомые трудности… Но я смогу с этим справиться.

Только бы нас с малышом никогда не нашли…

Год спустя...

Уголек сигареты тлел на фоне темнеющего неба, едкий дым стелился по воздуху, а я смотрела, как он тает, и чувствовала — сердце заходится в груди…

Мужчина стряхнул пепел и затянулся снова.

— Не знаю, Крис, — выдохнул, наконец, Крейг, — я все понимаю, но не могу тебе платить просто потому, что у тебя ребенок, понимаешь? Что скажут остальные официантки?..

Я зажмурилась, облизав горькие губы. Сегодня я решилась попросить его о прибавке к зарплате, но результата это не дало.

— …Все девочки работают в равных условиях, — продолжал он, — кто больше отдает, больше получает. И поверь, у каждой будет бабушка, мама, сестра на шее… или тот же ребенок...

Я сглотнула ком в горле. Отчаяние сдавило грудную клетку тисками.

После рождения сына я еле сводила концы с концами. Пособия хватало на комнатку в общаге, а моей зарплаты официантки — на худо-бедную жизнь.

— …Кристина, я тебе честно скажу — на тебя регулярно делают намеки клиенты. — Он снова затянулся, будто растягивая время и подбирая слова. — Объявлю аукцион — и ты за ночь заработаешь больше, чем за месяц…

Я посмотрела на Крейга так, будто впервые увидела. Темнокожий мужчина с гладкой блестящей лысиной всегда казался мне акулой этого душного бизнеса. А сейчас будто и правда переживал… Но нет, показалось. В этом мире похоти и разврата, пропитанном потом и сигаретами, нет места для жалости. На что я рассчитывала?