Нельзя так. С гостями ТАК нельзя.

"А чё она?" – защищался ворон.

– Рассказывай, что стряслось.

– В общем, если ты помнишь, ухажёров у меня особо не было никогда. Эта ты была первая красавица в классе, а я же… сама понимаешь.

– Ой, ладно тебе, – сморщилась Регина.

– А тут появился у меня мужчина. Немного старше, да, не спорю. Но такой, – сказала Алёнка и закатила глаза.

– Какой?

– Огонь! Что он со мной в постели вытворяет, ты бы…

– Давай без подробностей, – перебила откровенную собеседницу Ростоцкая. – В общем, он – огонь. Я поняла. И что дальше?

– И всё! Год прожили душа в душу, а теперь его нет.

– Умер?! – ахнула Регина.

"Довела мужика до белого каленья, сексмашина и сломалась. Моторчик не выдержал".

Хозяйка посмотрела на ворона с укором. Разве так можно говорить? В твоём случае – каркать.

– Тьфу на тебя! Жив. В тюрьме сидит, – сказала Алёнка и проследила за взглядом Регины, начиная понимать, что чокнутая Ростоцкая, как её называли в школе, переговаривается с птицей.

Правду люди говорят, что Ростоцкие с чертями дружбу водят. Тётка её была первая ворожея в Старграде. И племянница – ведьма! Ну и хорошо. Тогда – чем чёрт не шутит, пожалуй, и поможет горю моему.

– Пришли с обыском и арестовали. Скрутили и увели. Архипов твой гоголем ходил по моему дому, даже вида не подал, что одноклассники.

– Ты бы напомнила, – подсказала Регина.

– Испугалась я. Он у тебя такой серьёзный, строгий.

– Если задержали, значит, было за что, – заступилась за мужа хозяйка дома.

– Не за что! В том то и дело, что невиновен мой Медвежонок. Он десантник, служил в ВДВ, прошёл чеченскую кампанию. Герой, а его в каталажку кинули. Справедливо это?

– В чём его обвиняют? – вопросом на вопрос ответила Регина.

– Архипов сказал, что он человека убил. Ножом зарезал. А он не убивал. Не мог мой Медвежонок убить. Помоги ему, Регина. Ты ведь можешь.

– Почему я?

– Ребята рассказывали, ты уже два дела раскрыла. Соображаешь в этих вопросах.

– Ой, какое там раскрыла. Так, немного помогла. Руслан нашёл преступников.

– Ну, пожалуйста, – сказала Алёнка и сделала такое грустное лицо, что отказать ей было невозможно.

Ростоцкая встала, пошла к буфету, открыла ящик и потянулась к старой, ещё со времён тётки Матильды, колоде карт. Григорий свесился сверху, коротко и зло каркнул. Новак вздрогнула.

"Не надо! Тебе же плохо будет после гадания".

Регина красноречиво посмотрела на ворона, взяла колоду и вернулась к гостье.

"Не о себе, так о ребенке подумай", – продолжал наставить Гриша.

Карты легли легко, как будто долго ждали своего выхода. Они томились в бездействии почти год – с Яблочного Спаса. Тогда они ей помогли "увидеть" невиновность задержанного пожарного. Ростоцкая нахмурилась. Сейчас дело выглядело сложнее.

– Что там? – не выдержала Алёнка.

– Всё нормально, – буркнула Регина в задумчивости.

– Что нормально? Выпустят его или нет?

– Выпустят-то его, выпустят. Чужой крови нет на его руках. Ты совершенно права, Медвежонок твой – не убийца.

– Ну, вот видишь, женское сердце не обманешь, – засияла толстушка от добрых слов.

– Но что же ты про него не договариваешь? – спросила гадалка, с укором изгибая левую бровь.

– Что я не договариваю? – удивилась Новак и отстранилась от стола.

– Вижу я, что он к казённому дому давно привыкший гражданин. Вот гляди, туз треф и король справа, – сказала Ростоцкая, указывая на сочетание карт.

– Где? – выпучила коровьи глаза Алёнка, силясь разглядеть тюрьму или решётку.

Поняв, что ничего она там не видит, женщина выпрямилась.

– Да и сейчас он воровскими делишками занимается, – продолжала Регина.

– Не виноват он. Его втянули, – уверенно сказала Алёнка.

"Как была простушкой, доверчивой и наивной, так и осталась", – подумала Ростоцкая и вздохнула.

– Региночка, миленькая, помоги, прошу тебя. Нет! Умоляю! Я без него не могу. Люблю, понимаешь? – заголосила вдруг Алёнка, хлопая белёсыми ресницами. Вот-вот слёзы брызнут.

– Как я могу ему помочь? – удивилась Регина.

– Вытащи его из темницы. Если деньги нужны, они есть. Сколько надо? Ты не думай, это не мужнины. Я дома торты на заказ пеку, есть деньга кое-какая.

"Каррр! О ребёнке подумай!"

Женщины повернули голову к буфету и посмотрели на ворона.

– Слушай, Новак. Я ещё никому не говорила. В общем, я в положении, мне волноваться нельзя сейчас. А ты меня просишь убийцу искать. Настоящего. Это рискованно. Понимаешь?

Новак внимательно оглядела фигуру хозяйки дома, задумалась и вновь просияла лицом. Менделеев так не радовался своей таблице химических элементов, как Алёнка – посетившей её гениальной мысли.

– Да живот же ещё мал. Срок небольшой у тебя, поди. Региночка, найди преступника! А я знаешь что? Я тебе оплачу обследование и контракт в перинатальном медицинском центре "Мать и дитя" – Всё включено. Хочешь?

Регина задумалась.

"А чего тут думать? Алёнка Новак – всё-таки не чужой нам человек. Одноклассница – считай родня. Помочь ей надо. А ребёночек выдержит, не переживай. Что он хлюпик какой-нибудь?"

"Как быстро ты меняешь суждение о человеке, Гриша".

– У меня там одна знакомая работает, – сказала Алёнка, понизив голос, как будто в соседней комнате сидят и их подслушивают. – Сладкоежка страшная! Она моя постоянная клиентка, торты заказывает да нахваливает их. Она тебе, знаешь, какой уход организует? Самый лучший уход в мире! Закачаешься. Лучшие врачи и лучшая палата. А?

15 ноября 1942 года.

"Холодно. Холодно. Холодно.

В детстве фрау Вагнер заставляла переписывать предложение с ошибкой на пять листов и больно била указкой по пальцам, если ошибался вновь. А сейчас я хочу исписать весь дневник одним словом – ХОЛОДНО".

17 ноября 1942 года.

"Не мылся месяц. От меня несёт, как от козла, но никто не замечает – воняет ото всех. Солдатня привыкшая, но офицеры?! Как нам обходиться без ванны? Как?!

Вчера поймал вошь. Долго её рассматривал, прежде чем раздавить. Не видел раньше. Думал, не послать ли отцу в следующем письме. Пусть порадуется старик моим военным трофеям. Покажет друзьям-аристократам.

Рассмотрев насекомое, передумал".