– Я думаю, что это все, – подытожилнезнакомый мне мужчина, не упоминавшийся в завещании. – Мне он не оставилничего, даже на память. Редкая забывчивость. Мадам, – обратился он кНаташке, – что же вы не представите меня вашей семье? Я ведь вам непосторонний человек. Как-никак я столько лет прожил с Жаном душа в душу, покавы не разрушили наш, так сказать, брак!

– Вы пьяны, Пьер, – с отвращениемпроговорила Наташка. – Вам бы следовало лечь и выспаться. Если хотите, ямогу устроить вас в комнате для гостей.

– Ах, какие мы ласковые, ах, какиезаботливые, так трогательно, я сейчас зарыдаю! Нет уж. Меня позвали, и я будусидеть здесь до конца.

– Кто позвал Пьера? – спросилаНаташка.

Нотариус закашлялся:

– Видите ли, мадам, завещание должно бытьпрочитано в присутствии всех заинтересованных лиц. Для господина Фалю естьконверт, который необходимо передать ему лично.

– Давай сюда, судейская крыса. –Пьер выхватил конверт из рук нотариуса и вскрыл его.

На пол посыпались фотографии. Пьер захохотал:

– Как мило, глядите все! – И онначал совать фотографии нам в руки. – Глядите, наслаждайтесь. Вот все, чтоя получил!

Я взглянула на снимки. Глаз выхватилизображение Жана и Пьера в весьма откровенных позах. Женщины семейства Прудонтихо попытались покинуть место побоища.

– Ну уж нет, – разъярился еще большеПьер, – я еще не закончил. Вы куда, корабельные крысы?

– По-моему, этого зоолога пораостановить, – шепнул мне Аллан и взял Пьера за плечо. – Успокойся, тыпьян, тебе надо лечь и проспаться.

Пьер дернулся.

– И ты здесь? Думаешь, я не знаю, чего тыждал? Только и мечтал, когда приберешь к рукам его денежки, ты…

Коротким и точным ударом Аллан отправил Пьерана пол. Из носа Пьера потекла кровь.

– Не бейте его! – закричалаАндре. – Разве вы не видите? Он болен и не отвечает за свои слова.

– Успокойся, детка, – проговорилАллан, – небольшая зуботычина прочистит ему мозги.

– Он без сознания, – сообщиласклонившаяся над Пьером Оля. – Надо позвать врача.

– Он просто пьян, душа моя, –констатировал Аллан. – Хорошо бы унести его в спальню. Яцек, давай, ты заноги, я за руки, оттащим этого скандалиста наверх, – распорядился он.

– Я помогу, – вызвался Аркадий.

Мужчины втроем потащили Пьера на второй этаж.Оставшиеся женщины и господин Прудон молчали. Когда молчание стало гнетущим,Оля робко спросила:

– Может, выпьем кофе? У меня во ртупересохло.

– Сейчас распоряжусь, – благодарнопосмотрела на нее Наташка и вышла из комнаты.

Я стала подбирать фотографии. Семья Прудонтихо ушла.

– Что ж, теперь, когда остались все свои,можно и отдохнуть, – засмеялась Жаклин и взяла одну из фотографий. –Ну и вид у этих мужиков! Вы знали, что Жан – педик? – обратилась она кАндре.

– По-моему, нам не следует рассматриватьэти фото, – отозвалась та. – Сексуальная жизнь Жана нас нисколько некасается.

– Кофе подан, – объявила Софи, и мыперешли в столовую.

Наташка, очень бледная, сидела на диване.

– Прошу простить за то, что вам пришлосьвытерпеть эту ужасную сцену. Впрочем, я даже рада, что она произошла.Наконец-то можно объясниться. Я, конечно, знала, что Жан гомосексуалист. Именнопо этой причине распался его брак с Катрин. Когда мы встретились, Жан оченьхотел, как он говорил, «измениться», но женщины не привлекали его. Егонеудержимо влекло к мужчинам, но, с другой стороны, он мечтал о ребенке,наследнике состояния. Когда стало ясно, что детей у нас не будет, я предложилаЖану вызвать мою сестру из Москвы.

Наташка повернулась ко мне:

– Я сказала, что у моей сестры двоедетей, моих племянников, и что он может сделать наследниками их. Состояниевсе-таки не уйдет государству. Как вы знаете, я намного старше Жана, и никто непредполагал, что он умрет раньше меня. Жан согласился познакомиться с детьми, иего совершенно очаровала Маша. Накануне смерти он говорил мне, что с радостьюзаймется ее образованием, а потом выдаст замуж, и, может быть, она родитмальчика… Часть денег он хотел доверить Аркадию с условием, что тот получит воФранции юридическое образование. А чтобы имя барона Макмайера не исчезло, ядолжна была усыновить Аркадия. Это возможно, если ты, – Наташкаповернулась ко мне, – откажешься от него. Эта процедура называется неусыновлением, а как-то по-другому… Ну, да это теперь не важно.

Я посмотрела на Аркадия. У него буквальноотвисла челюсть. Конечно, так сразу из бедного московского служащегопревратиться в барона Макмайера… Теперь понятно, почему всем присутствующимговорилось, что я ее сестра. Ай да Наташка! Вот это план. А мне побоялась сразусказать, ожидая, что я вспылю и крикну что-нибудь типа: «Детьми не торгую».Может, и крикнула бы этакое лет двадцать тому назад. Но годы дикого российскогокапитализма сделали свое дело. Если Машка с Аркадием получат состояние, такпусть их хоть питбультерьер Банди детьми называет. Мне все равно.

– Позволь выразить мне свое восхищениетвоим умом, дорогая Натали, – проговорила Жаклин. – План великолепен.Не знаю, как с титулом – думаю, сделать из этого милого молодого человекабарона Макмайера будет трудно, – но состояние эти дети точно получат. Ведьденьги теперь твои, и ты можешь их завещать кому угодно.

– Я бы хотел… – начал Аркадий.

– Молчите, мой друг, – прервал еговернувшийся Яцек. – Мы все здесь, кроме покойного Жана и Жаклин, быликогда-то очень бедны и знаем, что богатство лучше, чем нищета.

– А что, если у Жана есть родственники? –спросила Андре. – Что тогда?

– У Жана никого не осталось, –вмешался Аллан. – Его родители и сестра погибли, а других родственников унего не было. Впрочем, даже если и объявится какой-нибудь троюродный племянник,ему все равно ничего не оставлено. Все переходит к Натали.

– У отца Жана был младший брат, –проговорила Наташка. – Он погиб во время войны. Кажется, у него осталисьжена и дочь. Но они никогда не поддерживали никаких отношений с Жаном. Я дажене знаю их имен.

Яцек вздохнул:

– Ну, хватит обо всем этом. Мне быхотелось выбрать себе картину на память. Натали, если ты разрешишь, я бы взялУтрилло. Люблю его серые краски, а ты, Жаклин?