— Тут человек чуть богу душу не отдал, а тебе лишь бы про машины болтать, — опять одернула его сердобольная женщина.

Я достала свой мобильник, но он упорно не хотел функционировать — видимо, мы находились вне зоны приема. И я попросила моих спасителей доехать до ближайшего телефона и позвонить по номеру, который я дам.

— А ты что же, здесь сидеть собралась? — накинулась на меня женщина и тут же постановила: — Поедешь с нами.

Жалкая отговорка, что меня растрясет по дороге, нашла у нее своеобразный отклик:

— Чай, не беременная, не родишь! А то помрешь здесь, а меня потом совесть замучит.

Поддерживаемая с двух сторон, я загрузилась в «КамАЗ» и с тоской посмотрела на свою бежевую любимицу, которую приходилось бросать в поле.

— Не вздыхай ты так, ничего с ней не станется! — успокоил водитель. Машина тронулась, и было такое ощущение, что она еле вращает колесами. Если бы я ехала с такой скоростью, может, ничего и не случилось бы…

Увидев по ходу движения бензоколонку, я попросила водителя остановиться.

Девушку в окошке сразил мой «боевой» вид, она тут же подала мне трубку и сама набрала номер.

Дима Тимошенко был на месте. Выслушав мои сбивчивые объяснения, он выдохнул в трубку:

— Вечно, Танька, у тебя все не как у людей! Говори координаты.

Пообещав через час забрать мою многострадальную «девятку», он, усмехнувшись, добавил:

— Парочку таких постоянных клиентов, как ты, и можно безбедно дожить до старости.

Теперь осталось отбиться от «сестры милосердия», которая настойчиво хотела сдать меня в больницу. Я твердо заявила, что мне сейчас лучше всего попасть домой, а уж потом я смогу спокойно сама добраться до медпункта. Женщина недоверчиво на меня покосилась, но возражать не стала и велела водителю везти раненую по указанному адресу.

Мне хотелось отблагодарить этих людей, но я понимала, что их помощь не имеет цены, поэтому не стала лезть с деньгами. Произнеся слова благодарности, я показала, где остановиться, и попыталась выпрыгнуть из кабины с бодрым видом, что у меня довольно неуклюже получилось, так как удар ногами об асфальт многократным эхом отозвался в разбитой голове. Сердобольная тетенька вознамерилась было проводить меня до квартиры, но я так интенсивно замотала перевязанной черепушкой, что она тут же оставила все попытки.

В коридоре я взглянула на себя в зеркало. Зрелище было устрашающим. Но мы и не такое видели! Хорошо хоть рана не кровоточит. И хотя я бодрилась изо всех сил, меня хватило только на то, чтобы раздеться, умыться и промыть рану перекисью водорода. На этом силы закончились, и я как подкошенная рухнула на диван.

Пролежав неподвижно несколько часов, я немного отошла, возобновилась способность что-то соображать. Тут же дурные мысли начали устраивать в голове ядовитое пиршество. Чтобы как-то конкретизировать их направление, я должна была знать результаты осмотра машины.

Сообщение Тимошенко меня не обнадежило.

— Слушай, Тань, фигня какая-то. Гайка рулевой тяги открутилась от рычага.

Для меня его сообщение прозвучало так же понятно, как если бы он заговорил на языке австралийских туземцев.

— А в чем фигня-то? — попыталась докопаться я.

— Чтобы она вот так сама отлетела, я такого за свою практику не видел.

— Но все же такое возможно? — настаивала я.

— В нашей жизни всякое возможно, — решил пофилософствовать Дима. — Понимаешь, эта гайка контрится. — Он помолчал, вспомнив о моих познаниях в автомобильном деле, и пояснил: — Другими словами, дополнительно фиксируется.

— Какой процент вероятности, что она отлетела без посторонней помощи?

— Скажем, один из ста тебя устроит?

Меня уже устраивало все. Ух, уж я найду этого гада… Я брякнулась опять на диван и попыталась напрячь извилины. Но мысли разбегались, как испуганные тараканы.

На полу, рядом с моей головой серый пушистый комок играл с дневником Самохвалова, перелистывая страницы. Но у меня не было ни малейшего желания пошевелить даже пальцем, чтобы запретить ему делать это. Наконец котенку самому надоело заниматься «чтением», и он принялся за мой шарф, брошенный на стуле. Я машинально уставилась на дневник.

«…Maschtakow liebt meine Frau…» — закрутилась прочитанная в моей голове фраза. Что-то не давало покоя. «…Маштаков любит мою жену…» Когда смысл этого бесхитростного предложения попал в «яблочко» моего сознания, меня подбросило на диване.

«У вас клапана стучат, регулировать нужно…»

Я вскочила и, как пианист-виртуоз по клавишам, пробежалась пальцами по кнопкам телефона.

— Алло, — прозвучал аморфный Катькин голос.

— Катя, мне нужно знать, где работает Маштаков, — на одном дыхании выстрелила я.

— Тань, это ты? Произошло что-то?

— Все потом. Ответь на вопрос.

— Он инженер-конструктор, занимается испытанием различных узлов для машин. Работает на станции техобслуживания, которая занимается иномарками.

— Адрес станции и домашний адрес Маштакова, — затребовала я.

Записав все, я бросила напоследок:

— Вечером перезвоню. Пока.

Если бы я действительно имела мужа-врача, то он непременно встал бы в дверном проеме и сказал, что в таком состоянии из этой квартиры я выйду только через его труп. Но не нашелся еще тот несчастный, который стал бы моим мужем. Так что, прикинув, что моих возросших от ярости сил должно хватить на разборку с Маштаковым, я вызвала такси.

Неужели он убийца Самохвалова? Этот интеллигентный мужчина с римским профилем? Я вспомнила, как они вчера приехали с Региной и как та пыталась оправдаться в их совместном появлении. Вспомнила вопросы Маштакова и мое неосторожное заявление о том, что я догадываюсь, кто убийца.

* * *

В дверь позвонили. На пороге возникла Верочка, которая утром провожала меня и чуть было не проводила в последний путь.

— У меня к тебе дело, — с порога сделала она заявление.

Я скривила кислую мину.

— Если ты насчет замка, то не сейчас…

— Да нет! — замахала она руками.

Тщательно закрыв за собой дверь, Верочка кивнула в сторону кухни, приглашая следовать за ней.

— В твоей машине сегодня ночью копался какой-то тип, — брякнула она, подойдя к столу и наблюдая за моей реакцией.

Я сразу же оформила свои телеса на табуретку и приготовилась выслушать подтверждение или опровержение той версии, которая родилась у меня в голове несколько минут назад.

— А теперь все по порядку, — потребовала я.

Дворничиха чувствовала себя ценным свидетелем, и в другое время ее напыщенная деловитость рассмешила бы меня. Но сейчас мне было совсем не до того.