— Если посадить капусту и огурцы сейчас, можно ещё собрать урожай. А где бы раздобыть семена?

— Похожу я по соседям, может, у кого и осталось, — и Малаша медленными шагами направилась к двери.

— А точно они вырастут?

— Вырастут, — пообещала Оливия Ивановна.

Пообещать–то пообещала, а как будет выкручиваться?

Была бы плёнка или торфяные стаканчики — проблем бы не было, а так, чем можно заменить плёнку?

Придётся пробовать ткань. В основном тут всё сделано изо льна, и тогда посмотрит, какое будет покрытие и как оправдает себя в полевых условиях.

За подборкой ткани для теплиц они пересмотрели и все вещи, где Оливия подобрала себе платья, а то для повседневного ношения у неё было только одно, которая осталось от девушки.

Второе платье было сестринское, но оказалось немного великовато ей.

Оно смотрелось на девушке мешковато и смешно, и пришлось Малаше заняться её гардеробом.

—Давай подгоним всё, а то как на люди покажешься? — и она в свободное время засела за шитьё.

Оливия никогда не шила вещи вручную: даже не представляла, как можно самостоятельно сшить платье или плащ, но понимала, что и этому ей придётся научиться — до швейной машинки этот мир, видимо, ещё не дорос.

6

Дела росли как снежный ком: то одно пора делать, то другое — и всё нужно выполнять срочно.

— Оливия, я рыбу принёс, — прозвучал голос Ивана.

Он зашёл в дом, держа ведро двумя руками перед собой, и оттуда слышалось трепетанье хвостатых невольников.

— Ох ты наш добытчик! Сегодня рыбка будет на обед! — обрадовалась она, принимая улов.

Пока девушка чистила рыбу, а Иван принёс полное ведро, слушала рассказ, как они сегодня с мальчишками ловили бреднем.

Речка текла недалеко от деревни и была богата рыбой: водились и окуньки, и щука, и уклейка.

В жаркую погоду деревенские ребятишки не вылезали из реки на берег, спасаясь в её прохладных водах.

Им посчастливилось в это раз: сын Филимона решил наловить себе рыбы, и ему понадобилась помощь.

И ребята за содействие попросили тоже наловить бреднем и для себя. Тому ничего не оставалось, как согласиться.

Так что они лакомились жареной рыбкой на обед с кашей и тушёными овощами, а на ужин Оливия приготовила уху: рыбка, крупа, репа вместо картошки и зелень, стремительно росшая на огороде.

Помешивая уху, она пропела:

На полянке — костерок, На рогульке — котелок, В котелке — ушица, Булькает, дымится...

И девушка решила, что можно первое время готовить рыбу — будет вместо мяса. И было бы неплохо сделать припасы на зиму — тут же сделала зарубку в памяти.

Оказывается, и ледник тоже присутствует, просто она его не приметила в сенцах.

Грибы и рыба стали хорошим подспорьем для здоровья в скудном крестьянском рационе.

Так со смехом и улыбками они и поужинали, радуясь, что жизнь потихоньку налаживается. Все здоровые, а это самое главное!

Остальную рыбу она, как домовитая хозяйка, положила в ледник.

Иван поутру уходил на речку рыбачить, в потом брал косу и заготавливал сено для коровы.

Малаша помогала Оливии по хозяйству, а она с Марьюшкой занималась огородом.

В жаркое время дня они все собирались в доме и пережидали самую жару, а потом опять занимались делами до самого вечера, пока солнце совсем не гасло, отдавая своё время тёмной ночи.

Оливия, подоив корову, процедила молоко и спустила его в погреб, и, как всегда, последней стала укладываться спать, выстраивая планы на следующий день.

Погасив свечу, она легла в полной темноте: только где–то в вышине ярко светила луна, и её бледные лучи сквозь створку раскрытого окна отбрасывали вокруг причудливые тени.

В тишине сверчки пели свои песни, убаюкивая и негласно обещая спокойную жизнь.

Поглядывая каждое утро в зеркало, она видела красивую девушку с пышными тёмно–русыми волосами, тёмными глазами и алыми губами на овальном лице, которые выдавали ещё девчушку, входящую в пору взросления.

И как не причислить её к подростку, если она была тонкой и худой в теле?

Только взгляд взрослой женщины никак не вписывался в этот образ и иногда вводил в заблуждение людей.

Она помнит весь разговор с Филимоном, который её даже вначале не уважал и разговаривал презрительно.

Но, увидев упорство в глазах, понял, что Оливия — не простая девка, от которой можно отмахнуться.

И не задавал лишних вопросов, откуда она умеет считать и читать, и так хорошо разбирается в бумагах.

Девушка замечала на себе его внимательный и изучающий взгляд при каждой встрече, который ей не нравился.

Вот и сейчас, глядя в зеркало, вспомнился этот пронзительный взгляд Филимона, и в голове промелькнуло, что неспроста он за ней наблюдает.

—Так, не паниковать! А то так до паранойи можно дойти, — прошептала она, передёрнув плечами, словно игнорируя взгляд этого проходимца.

Малаша всё–таки нашла семена, которые ей одолжили соседи, и Оливия Ивановна поутру занялась посадкой рассады.

Она сделала небольшие грядки, пожертвовав простыни, которыми укрыла грунт.

Малаша наблюдала за её действиями, но ничего не говорила, решив, что та сама знает, что делает.

А в полдень к ним заявился староста: помявшись в дверях, прошёл вглубь комнаты.

—Тут такое дело, — замялся он. — Ты, Оливия, приехала сЮды, а докУмента я у тебя не проверил.

—Ты чего, рехнулся, старый? — громко спросила Малаша. — Какой докУмент? Она — сестра Палаши, моей снохи: неужели думаешь, я чужого человека в дом пущу?

—Так, как–то так.. Получается, что все погибли, а она одна живая осталась, — опять он стал юлить. — Вот и хочу бумаги проверить, на всякий случай.

—А то, что она вся в крови еле дошла до деревни, ничего не значит? Её Триединый сохранил мне для подмоги, она — опора моя! А ты что, старый хрен, удумал? Девке смерти пожелал! — прикрикнула она на Филимона.

—Так положено…, — он даже стал заикаться, и его хитрые глазки заметались по комнате.

Оливия вышла, принесла документ и молча подала его. Он, прочитав его, вернул документ и проронил:

—Всё в порядке! А ты, Оливия, ничего странного не заметила, когда эти разбойники напали на вас?

—А что я должна заметить? Меня ударили сразу по голове: хорошо, что не добили: подумали, что я уже мёртвая. А когда очнулась, никого уже не было, – спокойно ответила она, вспомнив, что девушка уже лежала,