Альда скончалась при родах через три месяца сидения на цепи в подземелье замка и под пристальным взором охраны дворца. Новорожденная девочка была на редкость молчалива и, в отличие от других грудных младенцев, уже по истечении первой недели пребывания на этом свете умудрялась очень внимательно рассматривать своими карими газами все, что творилось вокруг нее. Кормилицей ей назначили молодую полнотелую повариху, молока которой хватало и на собственного ребенка, и на приблудную ведьмину дочь. Впрочем, малышку кухарки жалели, все прекрасно понимали суть произошедшего и смерть ее матери называли не иначе как избавлением от мук, посланных несчастной Всевышним за чужие грехи. Уже в четыре года молчаливая и внимательная Кэтрин помогала кухаркам и профессионально ориентировалась не только в съедобном, но и в несъедобном. Летом работницы выходили в леса, прилегающие к замку, где собирали ягоды и полезные травы. Малютка удивляла женщин своими познаниями в свойствах лесной растительности, а также безошибочно находила медоносные пчелиные дупла. Граф с графиней нажили двойню и уже забыли о неприятностях, накликанных на их родовое гнездо сэром Уильямом. Казалось, мир вокруг будет вечно благоухать счастьем и благоденствием, но это был всего лишь очередной мираж.

Как-то утром замок огласился визгливыми криками оруженосца сэра Уильяма. Заглянув в спальню к графу с целью забрать ночной горшок благородного рыцаря, тот наткнулся на хладный труп своего господина, который валялся на каменном полу в неестественно скрюченной позе, с выпученными глазами и запекшейся коричневой пеной на плотно сжатых губах. Его благоверная супруга возлежала на перине с изодранной простыней в окоченевших руках. Причину произошедшего установить не удалось, поговаривали, однако, что сам дьявол явился ночью в замок и прибрал к рукам хозяев. На отпевании в небольшой часовне, толкаясь между любопытной челядью и приезжими родственниками, маленькая Катерина пустила скорбную слезу и шепотом по-французски прошипела себе под нос:

– Жаль графа. Господи, как ты мог так быстро избавить этого урода от мучений? Они со своей супругой были достойны большего…

Стацин на цыпочках, шурша накидкой, поднимающей с каменного пола облачка пыли, прошел в сторону кухни. Его присутствие здесь было совершенно необязательно, поскольку цех полностью автоматизировали, и даже доставка готовых блюд и химический анализ поступавших продуктов осуществлялись без привлечения человеческого персонала. Тем не менее Стацин еще сто лет тому назад так привык заходить в бывшую пробочную перед каждой подачей пищи наверх, в купольный зал, что время от времени забредал сюда в задумчивости. Однако сегодняшнее посещение кухни, не охваченной сенсорами наблюдения и интерпретации образов системы охраны внутреннего периметра дворца, было неслучайно.

– Что теперь?

Длинная кашая насыщенного оранжевого цвета, похожая на висящий в прихожей на вешалке дождевик, пошевелилась в темном углу, в том самом, из которого донесся настороженный глухой голос секретаря Совета посвященных. Монах Уроп был несколько моложе Стацина, но разрыв в возрасте в десять лет никак не влиял на разницу в их жизненном опыте. Стацин положил ладонь левой руки себе на горло, и вживленный в его предплечье коммуникатор произнес механическим голосом, оставляя равные паузы между сказанными словами:

– Да ничего. Все как обычно. Неделю будет трахаться, потом объяснит мальчику его роль в своем новом проекте и отправит куда подальше, чтобы не путался под ногами… Она всегда умела совмещать приятное с полезным.

Стацин аккуратно пододвинул к себе высокий стул и, опираясь на подлокотники, втащил свое тело на сиденье.

– Распространить нашу систему воспитания на отпрысков правящих элит в центральных мирах конгломератов и тем самым обеспечить скрытое влияние Ордена на новое поколение будущих сильных мира сего – смело, но вполне предсказуемо. Ты ведь сам видишь, что все наши потуги экономической экспансии до сих пор не дали того результата, на который мы рассчитывали. Иметь конкурентоспособный продукт, как сырьевой, так и интеллектуальный, совсем не значит выйти с этим продуктом на рынок, сложившийся и хорошо оберегаемый главными его игроками. «Свободная конкуренция» как и «равные возможности» – обычный миф для обывателей. На деле рынок – это закрытый и самый охраняемый клуб, куда нет хода не только простакам снизу, но и авантюристам со стороны. Но при этом сотням молодых монахов придется покинуть пределы Ордена. Это приведет не просто к ослаблению контроля над ними, а к формированию совершенно нового поколения нашей элиты. Как она решилась на этот самоубийственный шаг, сам не понимаю. Что она потом с ними делать будет? Резать, что ли?

От одной этой мысли Стацин зябко передернул плечами. Как бы вульгарно ни звучало, но с нее станется. Это он понимал, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой.

– Сформируется дефицит квалифицированной молодежи внутри системы, на этом фоне Матери придется положиться на Совет посвященных во многих вопросах управления Орденом. Это наш шанс постараться все изменить или наконец избавиться от нее самой!

Уроп инстинктивно придвинулся вплотную к собеседнику. Он был отпрыском другой богини и одним из тех, кто был знаком с древними документами архива, спасенного монахами после смерти двух последних вечных матерей, уничтоженных Сеей. Он же вместе со Стацином вот уже более тридцати лет вынашивал план избавления Ордена от его бессмертной ведьмы.

– Эта тварь мне не мать! Но это так, к слову. Ты хоть раз за всю свою длинную жизнь мог уличить ее хоть в одной значительной ошибке? Все ее «промахи» рано или поздно оборачивались глубоко продуманными и прекрасно подготовленными последствиями. Поверь мне, Совет ей больше не нужен. Чем больше мы тянем время, тем меньше остается у нас шансов на успех. За последние сто лет она обложилась системами безопасности так плотно, словно это не дворец, а приграничный бастион. И если еще двадцать лет назад ее увлечение интеллектуальными системами выглядело смешным, то теперь я понимаю, как глубоко заблуждался. Система безопасности, система наблюдения и интерпретации, система индивидуального обучения и контроля – все это туфта для молодых посвященных. Эта ведьма давно преступила древний закон и создает персонифицированный искусственный разум. Неужели ты этого не видишь? Нужно было еще при последнем перерождении объявить ее Обретшей Последнее Бессмертие, а ребенка утопить в бассейне.

Стацин убрал ладонь с шеи и демонстративно постучал пальцем по своему лбу. Устало отодвинулся от излишне эмоционального друга, проверил, насколько плотно закрыта дверь в комнату, и только потом снова поднес руку к горлу.

– Сколько человек сейчас сидит перед тобой? А сколько входит в Совет посвященных? Самому молодому советнику едва исполнилось пятьдесят, но у каждого за плечами не только университеты большого мира. Ты ведь не хуже меня понимаешь, что будет после убийства богини: они пожмут тебе руку, а потом публично казнят либо вообще отдадут на растерзание во второй или третий круг, где монахи порвут тебя на клочки как отступника. Советникам, как и всем еще живущим, не нужны конкуренты. Они, как, впрочем, и ты сам, привыкли быть избранными и не видят причин менять свои привычки. Смешно наблюдать за «почками», которые надеются улучшить организм, удалив из него «сердце». Ты зациклился на ведьме, а чего ты хочешь на самом деле? Власти? У тебя ее мало? Тебе претит ее попечительство? Не желаешь ли поинтересоваться у нашей «паствы», у «овечек» с Гернетона, ты сам-то им нравишься? Или, быть может, под твоим руководством Совет сделает их жизнь более счастливой? Брось…