— Девушка, вы уж извините, что я вот так — не один и со штанами в руках. Какие-то сволочи на улице избили и все, что нажито было непосильным трудом — шнурки, документы, брючный ремень, все, что имел до этого, отобрали!

Дознаватель Володина устало улыбнулась, по-женски стряхнула пепел в хрустальную пепельницу и заметила:

— А я — как уборщица в мужском отделении бани. Я ничему не удивляюсь.

— Интересно, а откуда вы знаете, что там удивляться нечему?.. Ну, да ладно. Так, значит, мне делать вид, что я вас не замечаю? То есть как в бане?

— Да нет. Именно меня вам и придется сделать главным объектом своего внимания, товарищ сыщик Веденеев.

«Да нет, — мысленно повторил Артур, — воистину — велик и могуч русский язык. Только русский может объединить два противоположных по смыслу понятия — «да» и «нет» — в один ответ. И самое смешное заключается в том, что я ее прекрасно понял».

— Пристегивать его или нет? — озадаченно спросил дежурный, который все еще продолжал стоять рядом с Артуром и держать его за локоть.

— Да, к батарее. — Девушка кивком головы показала, к какой именно.

Когда руоповец вышел, дознаватель подтянула к себе еще не сшитую стопку документов, соединенных большой канцелярской скрепкой, и чистый бланк протокола допроса. Веденеев скосил глаз на документы.

«Вот оно, «детище» Летунова — уголовное дело, рожденное в таких муках Геннадием Ивановичем… Хотя это «детище» больше похоже на чахлый выкидыш, нежели на набирающее вес уголовное дело».

— Так… — вздохнула дознаватель. — Начнем.

Артур промолчал.

— Ваши фамилия, имя, отчество?

— Веденеев Артур Сергеевич.

— Число, месяц, год рождения?

— Двадцать шестого августа, тысяча девятьсот шестьдесят девятого года.

— Где проживаете?

— Крайняя камера справа от входа в дежурное помещение Регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Гражданин начальник Летунов сказал, что теперь это мой дом родной. И попросил не забывать об этом.

— Веденеев, я очень устала. — Володина положила ручку на протокол допроса и с укоризной посмотрела на Артура. — Вы, насколько я наслышана, умный и грамотный сыщик. Но находитесь сейчас в таком положении, что лично мне на вашем месте было бы не до шуток. Если вы уважаете свою работу, то, может быть, будете уважать и мою? Давайте, я вас допрошу, а дальше вы сами будете выбираться из того дерьма, в которое попали, договорились?

«Она мне верит! — прогремело в сознании сыщика. — Зная меня только заочно и даже не ведая, кто я такой, она верит мне!»

— Как вас зовут?.. — У Артура даже слегка «подсел» голос.

— Мария Александровна.

— Маша, я — сотрудник уголовного розыска, мент, понимаешь? Мент! И если меня знают за пределами моего района, и, как я думаю, знают как хорошего опера, то я, очевидно, человек неглупый. Правильно?

Артура обрадовало то, что девушка не поправила его, когда он резко перешел на «ты».

— Допустим, — согласилась Володина.

— Тогда скажи, Маша, как я, грамотный сыщик, мог наделать столько «ляпов» при совершении такого тяжкого и опасного преступления?

Девушка как-то по-детски наклонила голову и стала с интересом рассматривать Артура.

«А без наручников и с брючным ремнем этот парень смотрелся бы очень даже ничего…»

Веденеев бросил взгляд на пепельницу. Она перехватила этот взгляд и подвинула к нему пачку любимых милицейских сигарет «ЛМ». Артур достал из кармана «Парламент» и протянул девушке:

— Угощайся.

— Дороговатые сигареты для честного сыщика, — с улыбкой заметила дознаватель и вытянула сигарету из пачки.

— Это — руоповские, — коротко пояснил Артур. — Так вот, Маша, я полагаю, что в этой папке лежат три уже заполненных бланка постановления о задержании на трое суток «по подозрению в совершении преступления». Три. На моих «коллег» по несчастью. И один бланк — чистый, незаполненный. Уверен, что у тебя уже есть если не распоряжение, то — договоренность заполнить этот бланк моими данными. Можешь не отвечать, я знаю, что этот кабинет запросто может прослушиваться твоими же коллегами. Так вот, прежде чем ты его заполнишь, заперев меня таким бразом в ИВС, я хочу, чтобы ты меня выслушала.

— Более того, прежде чем я это сделаю, я должна буду тебя допросить.

Артур с удовлетворением отметил, что девушка тоже перешла на «ты», и продолжил:

— Мария, я вас умоляю… Неужели ты думаешь, Маша, что я буду подписывать какие-то документы?! Допроса не получится. Это сказано не в обиду тебе. Если есть такое указание — «закрыть» меня, то ты это сделаешь и без моего допроса. И без допроса в качестве свидетеля — сейчас, и без допроса в качестве подозреваемого — потом. Спорим, Маша, что эти трое не сказали тебе ни слова и нигде не подписывались? Спорим, что ты их все равно задержала на трое суток? Поэтому ты и выглядишь такой усталой. Маша, так происходит не потому, что ты — никудышный сотрудник и ничего не соображаешь в своей работе. Просто молчать — легче, чем «раскручивать». Поэтому я тебе дам возможность отдохнуть — помолчи, пожалуйста, и послушай. Я не стану тебя обманывать, мне это ни к чему. Просто расскажу кое-что, в чем разбираюсь лучше тебя.

Артур глубоко затянулся сигаретой и улыбнулся, заметив, как девушка подперла кулачком подбородок, заинтригованная таким началом.

— Вот видишь, Маша, ты и заинтересовалась. А ты — «баня, баня»…

Отвернувшись, дознаватель подавила улыбку.

— Ну, так начнем. — Теперь в кабинете командовал уже Веденеев. — Как я понимаю, меня подозревают в совершении преступления, предусмотренного статьей сто шестьдесят второй Уголовного кодекса. Хорошая статья, мощная. Теперь — квалифицирующие признаки: насилие, опасное для жизни и здоровья — раз, с применением оружия — два, преступный сговор группы лиц — три, с проникновением в жилище — четыре. Все правильно?

— Абсолютно.

— Тогда давай разбираться. Маша… ты это зря, не пиши ничего. Это я говорю тебе, а не для уголовного дела, которое попадет в руки следователя и развалится. Просто мне не хочется сидеть ни эти трое суток, ни долгие месяцы до суда. Не дай бог, конечно…

Дознаватель послушно положила авторучку и даже закрыла ее колпачком, показывая, что тут-то она со всем согласна.

Артур с благодарностью тряхнул головой:

— Приведут двоих понятых, ты зафиксируешь, что я отказался от дачи показаний и подписей, — и все. Лучше потрать свою энергию на слух. Если поверишь моим словам, — Артур повел глазами по стенам комнаты, словно выискивая подслушивающие устройства. На самом деле он хотел показать девушке, что полностью отдает отчет своим словам. — …Так вот, если поверишь, то в конце разговора у меня будет несколько просьб и заявлений. Устных, разумеется, поскольку я не буду подписывать никакие бумаги. Такое право я имею.