— Мог бросать, но не очень хорошо.

— В команде есть бегущий?

— А как же. Слайдел Тернер. Чернокожий маленький крепыш из Колорадо. Четыре года назад его выбраковали из клуба «Кольте» по причине роста.

— И каков его рост?

— Пять футов восемь дюймов, сто восемьдесят сантиметров. Слишком мал для НФЛ, зато для «Пантер» идеально подходит. Не многие могут за ним угнаться.

— Какого черта черный парень из Колорадо делает в Парме?

— Играет в футбол. И ждет звонка. Так же, как и ты.

— У меня есть принимающий?

— Да. Фабрицио. Он из итальянцев. Замечательные руки, великолепные ноги и огромное самомнение. Вообразил себя величайшим итальянским футболистом всех времен. С ним много хлопот, но парень он неплохой.

— Он способен принимать мои пасы?

— Сомневаюсь. Придется много тренироваться. Только не убей его в первый день.

Рик вскочил на ноги.

— Я замерз. Давай пройдемся.

— Хочешь посмотреть помещение команды?

— Конечно. Почему бы и нет.

Когда они приближались к северной зачетной зоне, за которой находилась раздевалка, мимо, совсем близко, прогрохотал поезд. Внутри длинное здание украшала дюжина плакатов, рекламирующих коллективных спонсоров. Большая часть помещения принадлежала регбистам, но и у «Пантер» имелся свой уголок, где находились ящики для одежды и хранилось снаряжение.

— Ну, что скажешь? — спросил Сэм.

— Раздевалка как раздевалка, — пожал плечами Рик. Он старался не делать сравнений, но невольно вспомнил роскошные хоромы на новых стадионах НФЛ. На полах ковры, в отделанных деревом ящиках хватило бы места для небольших автомобильчиков, кожаные кресла с регулируемыми спинками для лайнменов, отдельные душевые кабинки размером больше всей этой комнаты. «Ладно, ладно, — сказал он себе. — Пять месяцев можно перетерпеть».

— Вот этот — твой, — показал Сэм на один из ящиков. Старая металлическая клетка была абсолютно пуста, за исключением висевшего на крючке шлема с символом команды «Пантер». Рик просил себе номер восемь, и он был выведен на задней части шлема. Размер семь с половиной. Справа находился ящик Слайдела Тернера. На ящике слева висела табличка: «Трей Колби».

— А это кто такой? — поинтересовался Рик.

— Наш задний защитник. Играл за Миссисипский университет. Под пару Слайделу — эти двое единственные черные в нашей команде. В этом сезоне у нас три американца. В прошлом было пять, но правила вновь поменялись.

На столе в центре раздевалки лежала сложенная аккуратными стопками форма игроков. Рик пригляделся.

— Неплохо.

— Рад, что тебе понравилось.

— Ты упоминал обед. Не представляю, какие блюда примет мой организм, но перекусить было бы недурно.

— Я уже выбрал местечко — это старинная траттория, которой владеют два брата. Карло заправляет на кухне, а Нино работает в зале и следит, чтобы все были сыты. А еще он твой центровой. Только не удивляйся, увидев его. Вероятно, твой центровой в школе был крупнее, но на поле Нино напорист и два часа каждую неделю поражает окружающих своим умением хорошо поразвлечься. Он также переводчик линии нападения. Ты даешь указания по-английски, Нино быстро излагает их по-итальянски, после чего начинается атака. И когда ты выходишь на линию гола, остается только молиться, что все переведено правильно. Многие итальянцы обладают элементарными знаниями английского, и их первая реакция, как правило, верная. Однако частенько они не ждут, что им скажет Нино. Бывали случаи, когда команда бросалась в разные стороны и никто не мог понять, что происходит.

— А мне что делать?

— Бежать, как ошпаренному.

— Смешно.

— Не то слово. Но ребята все воспринимают серьезно, особенно в разгар борьбы. Им нравится схватка — до свистка и после него. Они спорят, дерутся, а затем обнимаются и идут вместе выпивать. Не исключено, что за обедом к нам присоединится игрок по имени Паоло. Он прекрасно говорит по-английски. И может быть, два или три других. Всем не терпится с тобой познакомиться. Нино позаботится о еде и напитках, так что о выборе блюд можешь не беспокоиться. Поверь мне, он будет отменным.

Они проехали рядом с университетом и оставили машину на одной из бесконечных узеньких улочек. Уже стемнело, мимо шли шумные компании студентов. Рик казался подавленным, и Сэм старался поддержать разговор.

— Траттория — непритязательное семейное предприятие, где подают самые вкусные местные блюда и напитки и накладывают щедрые порции по умеренным ценам. Ты меня слушаешь?

— Да. — Они быстро шли по тротуару. — Ты собираешься меня накормить или до смерти замучить разговорами?

— Я пытаюсь приобщить тебя к итальянской культуре.

— Просто раздобудь мне пиццу.

— А я что делаю?

— Ведешь меня в тратторию.

— Именно. В заведение, отличающееся от ресторана, где более изысканная и дорогая еда. Еще есть остерии — в традиционном понимании обеденные залы в тавернах, однако в наши дни они могут представлять собой все, что угодно. С баром мы уже познакомились. Энотека совмещает в себе магазин спиртных напитков и закусочную, где можно слегка перехватить. Вот, пожалуй, и все.

— Похоже, в Италии никто не останется голодным.

— Правильно понимаешь.

Вывеска над дверью сообщала, что кафе называется «Монтана». Сквозь фасадные окна виднелся длинный зал — пустые столики покрыты глажеными, накрахмаленными скатертями и сервированы синими тарелками и массивными бокалами для вина. Везде разложены салфетки.

— Мы немного рано, — объяснил Сэм. — Здесь будет людно к восьми. Но Нино нас ждет.

— «Монтана»? — удивился Рик.

— В честь Джо. Квотербека.

— Ты шутишь!

— Нисколько. Хозяева любят футбол. Карло в прежние времена тоже играл, но повредил колено. И теперь только кашеварит. Легенда утверждает, будто он записывает все нарушения правил игры.

Они вошли внутрь, и в нос им ударил аромат готовящейся на кухне еды. Запах чеснока, терпкого соуса к мясу и жарящейся свинины висел в зале, словно дым, и Рик почувствовал, что настало самое время поесть. В середине помещения в углублении в стене горел огонь.

Из боковой двери выскочил Нино и принялся целовать Сэма. За крепкими объятиями последовало шумное чмоканье сначала в правую щеку, затем в левую. После чего Нино схватил Рика за руку.

— Рик, дорогой мой квотербек, добро пожаловать в Парму!

Американец приготовился отступить на шаг, если целование продолжится.

Нино говорил понятно, но с сильным акцентом. «Рик» у него получалось скорее как «Риик».