Впрочем, термин «список» в данном случае не совсем точен: речь идет, скорее, о коротких заметках, которые и включают в себя фрагменты списков каких-то персонажей, разделенных по поколениям. Эпиграфисты сходятся на том, что списки сообщают имена тех, кто выполнял жреческие обязанности в храмах бога 'Асара зу-Зибана, причем имена эти фиксировались, вероятнее всего, тогда, когда их носители покидали свою должность. Обычно жрецы принадлежали к роду зу-Халиль, который и послужил корнем для двух из четырех кланов-эпонимов в последовавшие эпохи. Особенно интересны две серии заметок: на скале «А» вырезаны списки лиц, которые жили непосредственно после царя Кариб'иля Ватара, сына Замар'али, то есть в VII веке до Р.Х. При всех трудностях в толковании текста одно предположение звучит наиболее правдоподобно: на скале высечены имена по меньшей мере двенадцати поколений, которые, одно за другим, исполняли одну и ту же должность.

Все эти списки прекрасно вписываются в земледельческий контекст культуры Ма'рибского оазиса: Саба ведь неизменно связана с орошением. Неудивительно, что и в сознании сабейцев устанавливались причинно-следственные связи между двумя рядами фактов: между выполнением такими-то и такими-то своих жреческих функций или, напротив, их прекращением (по случаю болезни, смерти или отрешения от должности), с одной стороны, и между щедрыми или скудными весенними и осенними паводками, которыми бог 'Асар зу-Зибан орошал Сабу, — с другой. Один из текстов гласит, что 'Асар в один и тот же год и весной, и осенью пускал воду в вади Зана по семи дней подряд в каждый из сезонов и что этот поистине исключительный случай имел место тогда, когда царем был Сумху'али, а жрецом — Замархуму. Значит, священнослужители молились божеству усердно, а оно за все старания вознаградило их обильными паводками. Эти списки эпонимов, в коих всякая хронология — как относительная, так и абсолютная — очень далека от определенности, прекрасно выражают собой те трудности, которые встают на пути всякого, кто взял бы на себя смелость очертить историю первых веков Сабы.

С VIII века до н. э. по I век н. э. в Южной Аравии длится эпоха караванных царств. Обращенные лицом к пустыне, царства эти значительной частью своего благосостояния обязаны караванной торговле благовониями. Это — монархии, организованные вокруг местного религиозного культа, в котором государю отведена видная роль.

В VIII веке до н. э. Южная Аравия являет собой в политическом отношении довольно мозаичную картину. В каждой из главных долин, спускающихся с гор в пустыню, складывается свое государство, чья территория охватывает не только ее, но и долины притоков в главный вади. Вместе с тем имеются и крупные — относительно крупные — государства. Это, если смотреть с востока на запад, Хадрамаут (в вади 'Ирма и Хадрамаут), Авсан (в вади Марха), Катабан (в вади Байхан) и Саба' (в вади Зана). Большая долина Джауф, севернее Заны, разделена между Сабой и множеством мелких царств. С VII по IV век до н. э. Саба простирает свою власть на большую часть Южной Аравии, затем Катабан принимает у нее эстафету и несет ее вплоть до I века до Р.Х.

Источники

Самые древние в Южной Аравии надписи, так называемые «архаичные» или «доклассические», восходят, по всей видимости, по меньшей мере, к VIII веку до н. э., однако обнаруженные в Йале и Райбуне фрагменты глиняной посуды, которые могли бы быть датированы X веком, несут на себе отдельные буквы — вдавленные (врезанные) в глину или нарисованные краской. К слову сказать, в южном Ираке найдены относящиеся к VIII веку до н. э. краткие тексты, написанные на аравийском языке. Общая картина представляется, стало быть, так: не позднее X века возникает аравийская письменность — на основе алфавита, который имеет очевидные черты сходства с финикийским, но коренным образом отличается от последнего своим порядком. Аравийский алфавит относится к южносемитской ветви, которая произросла на сирийско-палестинской почве во второй половине II тысячелетия до н. э. Финикийский же алфавит следует северосемитской традиции.

Итак, аравийский алфавит, состоящий из 29 согласных, окончательно оформляется к VIII веку. В ту эпоху тексты на нем пишутся либо справа налево, либо слева направо. Причем первое направление было преимущественным, и оно окончательно вытесняет второе к VII веку. Хорошо отличимые одна от другой буквы этого алфавита отвечают, как представляется, определенным эстетическим нормам. Нормы эти становятся подлинным каноном в эпоху господства Сабы над Южной Аравией. Состоящие из них надписи, вырезанные в камне или отлитые в бронзе, вещают для вечности. В них говорится о завершении строительства общественных сооружений или частных зданий, о жертвоприношениях, в них излагаются царские указы, храмы посредством их фиксируют размежевание полей и угодий, оповещают о порядке культовых обрядов.

Ныне науке известно около 15 тысяч надписей, но это огромное число, очевидно, составляет лишь ничтожную часть от общего объема письменных документов южноаравийской цивилизации. Отсутствуют своды законов, отсутствуют царские летописи да и вообще какие бы то ни было исторические тексты. Отсутствует правительственная корреспонденция. Нет ни литературы, ни эпоса, ни поэм, ни гимнов — нет ничего! И все же общее число дошедших до нас письменных свидетельств ставит южных аравитян намного впереди финикийцев, евреев, карфагенян или персов.

Примерно двадцать лет тому назад нелегальные раскопки выявили еще одну категорию письменных памятников: письмена на очищенных от коры древесных ветвях, причем выполненные алфавитом, явно производным от канонического, но вместе с тем весьма от него отличным. Если бы не материал, на котором письмена эти вырезаны, можно было бы сказать, что они выполнены «беглым почерком». Позднее и помимо этих находок в Джауфе и Хадрамауте были обнаружены сотни текстов…на пальмовых листьях. Черенки — диаметром 10–40 сантиметров в длину и 2–3 сантиметра в ширину — исписаны строками справа налево по продольной оси: на каждый лист приходится по десятку строк. Среди опубликованных текстов — и частная переписка, и договоры всякого рода, и долговые расписки, и списки лиц и целых кланов. Все они относятся к той или иной стороне сельской жизни, причем их так много, что из них можно было бы составить целые библиотеки. Ведущиеся раскопки позволяют надеяться и на открытие государственных архивов.

По меньшей мере, в Южной Аравии имелось четыре основных языка. В надписях шире всего представлен сабейский язык. Первоначально он был языком лишь племени Сабы, обосновавшегося в Ма'рибе и в его окрестностях. В ходе сабейских завоеваний осуществлялась и лингвистическая экспансия: по-сабейски заговорили и иноплеменники. Однако с IV века до н. э. это языковое пространство последовательно сужается, так что к концу столетия по-сабейски говорили лишь в областях Ма'риба и Саны.

Мадхабейский (или минейский) язык восходит как к своему источнику к говору в котловине и в вади Джауфа, что северо-восточнее Саны. Язык минейских торговцев (откуда его второе название — минейский) получил распространение во всех их колониях, разбросанных по всей Северной Аравии до самого Египта. Он исчез вместе с царством Ма'ин (отсюда — «минейский») к I веку до н. э. В царстве Катабан, то есть во всем юго-западном Йемене — и это по меньшей мере, в употреблении был катабанийский язык, представляющий собой немалые трудности при дешифровке. Что касается хадрамаутского, то на нем говорил, как кажется, весь восток страны; однако язык этот зафиксирован всего в трех-четырех сотнях текстов. Языки эти очень трудно между собой различать, поскольку остаются неизвестными их фонетика и произношение. При полном незнании гласных и удвоений согласных приходится довольствоваться чисто условным чтением (например: Катабан).