Садчиковы в компании с Саватеевым приблизились к девушкам.

– Наташа, познакомь нас, пожалуйста, со своей очаровательной подругой, – вежливо попросил Борис.

Богданова как ни в чем не бывало рекламно улыбнулась и сказала:

– Катерина Царева, будущая супермодель.

– О-о! – заулыбался Борис. – Я в этом ничуть не сомневаюсь. По такому поводу надо выпить еще шампанского. – Он оглянулся в поисках бутылки. – Я мигом.

Саватеев исчез.

– Наташенька, а Николай сегодня не появится? – осторожно спросил Илья Садчиков.

– Нет, у него дела, – спокойно ответила Богданова.

Ее всерьез беспокоило то, что братья интересуются Линьковым. Она уже говорила об этом Николаю, но тот отшучивался: не бери, дескать, в голову.

Публика вокруг продолжала веселиться вовсю. Большинство деловых переговоров закончилось, и теперь начиналась самая обыкновенная пьянка. Бизнесмены все более и болеее откровенно посматривали на манящие их женские прелести, можно сказать, выставленные здесь на всеобщее обозрение. Доступная плоть была совсем рядом – стоило только протянуть руку. На потных лицах возбужденных мужчин ясно прочитывались их мысли: "Какого черта? Работаешь без продыху, надо и оттянуться, в конце концов, воспользоваться услугами красоток! Не задаром, конечно…" Резвящиеся девушки большей частью приветствовали заигрывания толстосумов.

Богданова машинально наблюдала за тем, как развивались события, и продолжала думать о Николае.

Наташа познакомилась с ним год назад. Линьков откликнулся на просьбу – подвезти ее в своем автомобиле. Об этой первой их встрече она до сих пор помнила во всех подробностях. Только женщины способны запоминать все до мелочей. В особенности влюбленные женщины.

Статный русоволосый красавец сразу вошел в ее жизнь, да так прочно, что остальные поклонники перестали для Натальи существовать. Никогда Богданова не думала, что может появиться мужик, которому она так безоговорочно поверит. Сама не ожидала от себя такого, не подозревала даже, что способна влюбиться с первого взгляда. Наташа привыкла к тому, что любой представитель мужского пола, с кем она оказывалась рядом, тут же пытался познакомиться, взять номерок телефона. А этот, посадив в салон «БМВ» красивую женщину, всю дорогу молчал.

Потом Николай признался, что, едва увидев ее, будто окаменел – только слушал, как бешено стучало собственное сердце. Баб, что ли, красивых он не знал? Всегда одна головная боль была от них. Эта, севшая в машину на пустынном шоссе, была не похожа на других. Линьков боялся, что девушка исчезнет так же внезапно, как появилась.

– Интересно, что можно делать вечером в этой дыре? – переборов себя, спросил наконец он. И добавил:

– Опасно садиться в машину к незнакомому мужчине.

– Не пешком же мне идти, если я поругалась с любовником! – прозвучало в ответ.

Николай опешил. Девицы, с которыми ему доводилось иметь дело, практически никогда не говорили правды. А в манерах незнакомки не было ни капли наигрыша или кокетства. Надо сказать, что Линьков терпеть не мог женского кривлянья и вранья… Если уши развесить, считал он, эти куколки такого наплетут, что только держись. Николай смотрел на незнакомую девушку – и не мог понять, что с ним происходит. Почему-то возникало ощущение, что он все-таки знает ее, причем давным-давно.

В тот вечер Богданова тоже принимала участие в показе моделей. И Николай остановил машину, чтобы подобрать голосовавшую поздним вечером именно возле Дома моды. А потом… Ни тот ни другая не были новичками в сексе, но Наташе испытанное ими в первую ночь, проведенную вместе на загородной вилле Линькова (вилла располагалась на берегу Клязьминского водохранилища, в селе Никульском), напоминало сказочный сон.

Наталья с изумлением обнаружила, что существуют мужчины, которые в первую очередь думают о том, как подарить радость возлюбленной, а потом уже о собственных удовольствиях. Привыкнув к потребительскому отношению со стороны мужиков, она думала, что ничего иного просто не существует. Однако Николай оказался другим. Никогда и ни с кем Наташе не было еще так хорошо.

Линьков, считавший, что не создан для долговременной связи ("Перепихнулись разок-другой – и хорош!" – любил говорить он), с удивлением обнаружил, что эта молодая женщина невидимыми нитями с первой встречи накрепко привязала его к себе.

Они идеально подходили друг другу.

– Ты – прелесть! – восторженно шептал он. – Понимаешь каждое мое движение.

Он смотрел на роскошное женское тело, раскинувшееся перед ним. Мерцающий свет горевшего камина превращал обнаженную Наташу в сказочное существо – так она была прекрасна. Стоило лишь протянуть руку, чтобы свободно гладить, целовать, ласкать ее… Они даже шампанского почти не пили в ту ночь: настолько обоих опьяняла близость друг друга.

– Ты сам – чудо! – твердила Наталья. (Ей пришлось по нраву повелевать этим сильным мужским телом. И вместе с тем быть послушной, как рабыня, исполняя каждое желание любовника.) – Никогда… Не приветствовала… Старым дедовским способом… – задыхаясь, говорила она и нежно кусала твердую и гладкую, словно высеченную из мрамора, шею партнера. – С тобой все – как в первый раз!

– Похоже, мы нарвались друг на друга. – Николай целовал ее губы, грудь, плечи. (Никогда ни с одной из женщин он не испытывал ничего подобного.) Прошедший со дня первой встречи год не остудил пыла любовников: они с прежним жаром кидались в объятия друг к другу.

Николаю Линькову, которого друзья уважительно называли Линем, кандидату в мастера спорта по самбо, исполнилось двадцать восемь лет. Он являлся владельцем двух московских ресторанов – «Ермак» и «Бочка», а также счастливым обладателем большой квартиры в Москве и роскошной четырехэтажной виллы, расположенной в ближнем Подмосковье, на самом берегу Клязьминского водохранилища. Там, на вилле, имелись и спортивный зал с тренажерами, и сауна, и бильярд, и гараж. Кроме ресторанного бизнеса, Николай занимался куплей-продажей машин.

Со службы в армии Линьков вернулся гол как сокол. А потом дела вдруг резко пошли в гору… Он не любил вспоминать то время, когда о приличном автомобиле мечтал как о недосягаемой роскоши. Теперь на вилле в качестве сторожа жил его родной дядя, выписанный для этого аж из Белоруссии. Там же постоянно находился и однополчанин Линькова, к сожалению законченный наркоман – Томаз Гелашвили. Николай тщетно пытался лечить приятеля. Было дело, тот как-то продержался всю осень – а потом, совсем недавно это случилось, опять сорвался, сел на иглу, и – понеслась душа в рай. И еще в Никульском Наташа часто видела Марата Газеева, которого терпеть не могла. Уже один вид хорошо «упакованного» и самодовольного Марата вызывал у нее острое раздражение. Не любила она и, казалось бы, достаточно благозвучную кличку своего возлюбленного – Линь.

– Ты же не уголовник! – сердилась она.

Богданова часто слышала разговоры о каком-то Романе Баскакове и его подручном – Назарове. Марат Газеев, насколько уяснила для себя Наташа, приходился племянником этому якобы всесильному Баскакову. "Дядюшкиным прихвостнем" называл его Николай. "Этот прохвост Марат против меня пикнуть не посмеет, или я его так перед дядюшкой выставлю, что небо с овчинку покажется", – с угрозой говорил Линьков.