— Увы, чтобы разрушить новый роман Наташи.

Так проявлялся ее вампиризм. Маша хотела властвовать надсестрой.

— Что за сдвиг?

— Она Золушка, следовательно, собственница.

Собственность Золушки обычно семья. Но Маша не верила, что внее кто-то влюбится по-настоящему, она поставила крест на себе как на женщине.Такой взгляд на себя — трагедия для любой девушки, но для Золушки эточрезвычайно мучительно. Ведь Золушка должна хлопотать, должна о ком-то заботиться.Не надеясь выйти замуж. Маша признала собственностью сестру и брата, асобственность должна принадлежать лишь хозяину, лишь ей, Маше. А тут какие-топарни, поклонники. И Наташа им свою любовь отдает.

— А Наташка еще по ней убивается. Да она заела бы Наташкинужизнь, — ужаснулась Бойцова и, кручинясь, добавила:

— О, люди — порождения крокодилов!

Пожав плечами, Далила заметила:

— Жизнь Золушки тоже счастливой не назовешь.

Вампиры вредят не только донорам, но и себе. Маша оченьмного трудилась, чтобы доказать своим родственникам, как она им необходима.Естественно, она боялась потерять свою власть. Несмотря на то что Маша в семьесамая младшая, на ней держался весь дом.

Она привыкла заботиться о брате и Наташе. Наша Золушка былаэтим счастлива и мила. Но как только возникала опасность потерять это счастье,покладистость исчезала. Оберегая свои интересы, Золушки бывают очень жестокими.

Впечатленная, Елизавета спросила:

— Но как некрасивая Маша могла отбить парня у красоткиНаташи?

— Элементарно, — рассмеялась Далила. — Не забывай, Машаумна. К тому же Золушки очаровательны, их обычно все любят. В отличие от НаташиМаша не проявляла эгоизма в открытую. Она могла внимательно выслушать,посочувствовать, поддержать и советом, и делом. Это оружие. Им Машапользовалась очень умело, одновременно стараясь себе доказать, что она лучшекрасотки Наташи. И все это протекало на фоне обожания старшей сестры. Старшаясестра была кумиром для младшей. Эти сложные противоречия, естественно,порождали вражду.

Елизавета запротестовала:

— Что угодно, только не это. Вот здесь ты ошибаешься. Сестрыне враждовали, в этом я абсолютно убеждена.

Далила заверила:

— Враждовали, но неосознанно.

Бойцова опять восстала. Сузив глаза, она ядовитопоинтересовалась:

— Откуда ты знаешь? Ты эту Машу ни разу не видела и сНаташей общалась не больше трех раз, а уже судишь об их отношениях. Да еще такуверенно. Психология психологией, но и я не глухая. Наташка до сих пор обожаетсестру. Слышала бы ты, какие она ей дифирамбы поет. Если уж речь зашла окумирах, то скорей наоборот, это Маша была для Наташки кумиром.

— Подруга твоя сама мне все приоткрыла, — пояснила Далила,вытаскивая из сумочки тетрадку с ответами Замотаевой. — Вот, смотри, что онапишет.

Я спросила, ругались ли сестры? Наташа пишет: «Поругивалисьиногда». Я спрашиваю: «Кто был зачинщик?» Она пишет: «Маша всегда нападала». Яспрашиваю: «Употребляла ли Маша ругательства и, если употребляла, какие?» Онапишет: «Говорила, что у меня дырки в щеках, щепкой меня обзывала, каланчой ижирафой».

Елизавету ответы не впечатлили:

— Ну и что?

Далила терпеливо продолжила:

— Еще Маша любила подшучивать над сестрой.

Знаешь этот старый прикол?

— Какой?

— "Девушка, у вас нитки из-под юбки болтаются!

Ой, пардон, это ваши ноги!"

— Ну и что? — раздраженно повторила Бойцова. — Все сестрыдруг дружку подкалывают.

— Совершенно верно, — согласилась Далила. — И по тому, какони это делают, можно составить впечатление и о них самих, и об их отношениях.— Елизавета сдалась и, обреченно махнув рукой, скомандовала:

— Составляй впечатление.

— Золушки стараются всем понравиться и всем угодить.Колкость, задиристость, вредность — это не их стиль. Следовательно, Маша немогла намеренно обижать сестру. Но Маша не ангел, и у нее бывали вспышки обиды,гнева и раздражения. Тем более что Наташа умеет все это вызывать. И вот тут-тополучается интересная штука: ругая сестру, Маша практически признавалась той всвоей зависти и, как это ни парадоксально, в любви.

Бойцова схватилась за голову:

— А теперь ты меня запутала окончательно!

— Следи за логикой, — попросила Далила. — Если Машатактичная и добрая девушка, разве может она "сделать больно сестре?

— Неосознанно может.

— Правильно. Когда сестры ругаются?

— Когда не согласны с чем-то, когда хотят выразить свойпротест, когда хотят чего-то добиться, — добросовестно перечислила Елизавета.

Далила добавила:

— И когда все, тобой упомянутое, накопилось в душе и перешлов раздражение. Все, о чем ты сказала, у таких, как Маша, умных и сдержанных,вызывает желание разобраться. В ход идут не ругательства, а аргументы. А вотзапас раздражения мог утопить ее рассудительность в сильных эмоциях. Тут ужтрудно удержаться от ругательств и Золушке. Но даже в такие моменты Маша себяконтролировала. Она боялась обидеть сестру.

Бойцова всплеснула руками:

— Ну с чего ты взяла? То она сестру предавала, то обидеть еебоялась! Что вы за люди, психологи! Как начнете тень на плетень наводить —крыша едет!

— Никакая не тень, — рассердилась Далила. — Все ясно, как всолнечный день. Наташа красивая женщина, но разве нет у нее недостатков?

— Да сколько угодно! — радостно известила Елизавета. — У нееглаза даже разные: один — больше, другой — меньше. И как она ни пытаетсяисправить разницу макияжем, все равно это сильно заметно.

— Однако Маша этой разницы вроде не замечает.

Глазами она ни разу не подковырнула сестру. Следовательно,наша Золушка боялась сделать Наташе больно даже тогда, когда с трудом себяконтролировала.

Но и сдержаться она не могла. Потому и получалось, что,ругая сестру, Маша практически признавалась ей в своей зависти и, как это нипарадоксально, признавалась в любви. Можно ли Наташины ямочки в щеках назватьдырками?

— Конечно, нельзя, — с большой неохотой отозвалась Бойцова.

Далила подытожила:

— Следовательно, именно такие ямочки хотела иметь Маша.Дразня щепкой Наташу, она завидовала ее стройности. Называя каланчой,завидовала ее росту.