– А что со мной не так? – спросила я с плохо разыгранным недоумением.

– Все не так. Сперва ты стала пропадать по вечерам, но перед выходом по десять раз перебирала гардероб, жаловалась на отработку, но бежала на тренировки сломя голову, а возвращалась с них такой довольной, словно тебя медалью наградили. Из тебя плохая актриса, Мэр, – Генриетта поморщилась и с меньшим пылом вновь заговорила: – Да и чувства ты не умеешь прятать. Стоило тебе попасть в дом к Моррису, твое отношение к нему изменилось в корне. Ты начала готовиться к его лекциям с невиданной прилежностью, на занятиях не сводила с него глаз. Ты никогда не вставала в его защиту, но я видела, как ты злилась, когда адепты плохо высказывались о нем. И знаешь, что самое интересное? Теперь все это повторяется. Стоило мне намекнуть на неслучайность назначения принца Тейлора, ты разозлилась. Помимо этого, ты снова смотришь влюбленными глазами, только на этот раз не на магистра Морриса, а опять-таки на принца Тейлора. Была б ты ветряной, Мэр, я б не придала этому значения. Но ты не такая. По Кросби вон три года вздыхала, никого другого вокруг не замечала. И чтобы внезапно в тебе произошли кардинальные изменения? За четыре месяца сменить три объекта симпатии! – повысила она тон. – Маловероятно. Понимаю, прозвучит бредово, но мне начинает казаться, что наш бывший преподаватель по боевой подготовке и эта титулованная особа – одно лицо. И ты каким-то образом узнала об этом тем вечером. Только ничего не отрицай, Мэр. Бесполезно. Ты все равно не переубедишь меня. Фух! – выдохнула подруга. – Выговорилась, даже легче на душе стало.

– Рита … Ты права… – отрицать не имело смысла, если я не хотела окончательно все разрушить.

– Твоим поступкам и всей недосказанности я вижу только одно оправдание – печать молчания. Уверена, так и есть.

– Снова в цель, – подтвердила я ее теорию.

– Наверное, мне давно нужно было высказать накопившееся, а не подвергать нашу дружбу испытаниям. Я ведь и правда в какой-то момент подумала, что больше тебе не подруга, – ее голос задрожал, а на глаза набежали слезы.

Я резко вскочила с кровати и заключила Генриетту в объятия.

– Глупая. Ты моя единственная подруга и навсегда ею останешься.

– Ловлю на слове, – с широкой улыбкой проговорила Генриетта, отстранившись от меня, а затем по ее лицу пробежала тень. – Хочешь обижайся, Мэр, хочешь нет, но лучше бы ты продолжала увлекаться этим тупоголовым Алексом. С ним у тебя больше шансов, чем с Его Величеством. Между вами столько преград, что ни одни чувства не выдержат их преодоления. К тому же тебе придется сильно постараться, чтобы обратить на себя его внимание. Только не переусердствуй. Знаешь, оставайся собой – это лучшее, что ты можешь сейчас сделать, – после этих слов подруга замолчала, но стоило ей бросить взгляд на часы, воскликнула: – Ох, ничего себе! Начало двенадцатого. Я бы с радостью с тобой поболтала еще, но пора ложиться. Спокойной ночи, подруга! – пожелала Генриетта, произнеся последнее слово с намеренной подчеркнутостью.

– До завтра! – бросила я в ответ и через мгновение осталась одна.

Несмотря на поздний час, сна не было ни в одном глазу. Эту проблему мог решить свежий воздух, однако открывать окно и высовывать в него голову меня не прельщало. После недолгих раздумий я накинула на плечи шаль и покинула комнату.

Ноги сами привели меня на балкон, что я заприметила, когда возвращалась с собрания. В лицо тут же ударил теплый воздух. Улыбка незамедлительно коснулась губ. Я подошла ближе к надежным балконным прутьям, взялась за одну из них рукой и закрыла глаза.

Ветер нежно касался щек, играл с волосами. Ощущения были настолько приятными, что я всецело отдалась им, потеряла бдительность и испытала неописуемый испуг, когда услышала позади чужое дыхание.

Я резко обернулась. Страх мгновенно исчез, едва увидела в лунном свете лэра Рейнольдса. Он стоял на расстоянии вытянутой руки от меня, невероятно красивый все в той же расшитой серебром тунике и черном атласном плаще, что колыхался у него за спиной при порывах ветра. На правом боку по-прежнему висел в ножнах меч. Единственное отличие от отпечатавшегося в памяти образа – медальон с изображением орла, что блестел теперь у него на груди. Он был немногим больше того, что висел у меня на шее.

– Добрый вечер, лира Мередит, – официальным тоном произнес он, когда молчание непозволительно затянулось.

Ему ли не знать было, что никакая я не лира, и мои родители самые обычные люди. Как реагировать на подобное обращение? С одной стороны, оно придавало мне весомости, с другой – складывалось впечатление, что принца не устраивало мое положение в обществе и он решил его повысить хотя бы на словах.

В памяти невольно вспыхнули слова Генриетты о пропасти между мной и Тейлором. Внезапно я осознала, что, будучи простым магистром, он был гораздо ближе, чем в данную минуту. Принц больше не скрывал ни своего лица, ни истинного имени и держался в соответствии со сложившимися принципами.

– Как обустроились? Понравилась комната? – спросил он, едва услышал в ответ приветствие.

– Спасибо, лэр Рейнольдс, все отлично. Комната понравилась, хотя расположена немного высоковато, – я изо всех сил старалась говорить как можно непринужденнее.

– Уверен, вы скоро по достоинству оцените это неудобство.

– Возможно. Вы случайно не знаете, каким образом мне досталось жилье с улучшенной планировкой?

Это была оплошность. Бывший преподаватель вмиг напрягся. Даже в свете луны я видела, как ожесточился его взгляд.

– Если намекаете на мою причастность, то должен вас огорчить, я не приложил к этому руку. У меня есть более важные дела, чем распределение комнат. Предполагаю, на втором этаже попросту закончились свободные места. Не ищите подвоха там, где его нет. Взгляните на данный факт как на чистую случайность или на проявление удачи. Хорошей службы, нира Мередит, и спасибо, что встали на защиту Алмы.

Я чувствовала, что он собирался уйти, но не могла допустить, чтобы мы расстались на такой ужасной ноте. К тому же меня тревожил один вопрос, хотя теперь уже не рассчитывала получить ответ.

– Прошу прощения, лэр Рейнольдс, что смею вас задерживать, но где она сейчас? Я не слышала ее лая с момента прибытия на границу.

– Алма в моем доме в Ватерберге. Не хотел, чтобы она крутилась у всех под ногами. К чему этот вопрос?

– Я по ней скучала, – шепотом осмелилась признаться ему и добавила про себя: «И по тебе скучала. Очень!»

Пристально вглядываясь мне в глаза, он медлил с уходом. Хотя, казалось бы, разговор зашел в тупик.

– Она тоже, – внезапно произнес принц с непривычной теплотой в голосе, и его губы изогнулись в очаровательной улыбке.

Больше глава безопасности не стал задерживаться. Взмахнув рукой, он в считанные секунды построил портал.

– Спокойной ночи, нира Мередит, – пожелал мне Тейлор и, не дожидаясь ответа, ступил в мерцающую дымку.