В ту пору, когда Пенни была ещё маленькой девочкой, тётушка дни напролёт сидела за крошечным окошком маленького почтового бюро и ставила синие штемпели на серые конверты, а, выйдя на пенсию, поклялась, что найдёт место, где никто в глаза не видел серых конвертов. Так она и поступила. Тётушка отыскала на карте сицилийскую деревеньку, в которой не было почтового отделения, собрала дорожные сумки и укатила выращивать лимоны. Словно в награду за долгие годы в скучном бюро, лимоны в тётушкином саду выросли преотличнейшие, деревья приносили по три урожая в год, и каждый лимон был размером с небольшой грейпфрут. А ликёр из них получался такой, что даже урождённые сицилийцы приходили к тётушке в гости и со слезами умоляли её поделиться рецептом.

Пользуясь старыми связями, тётушка обильно снабжала лимонами племянницу Пенни. Дело дошло до того, что полки буфета, который фея собственноручно покрасила в голубой цвет, были заставлены банками с лимонным повидлом, на подоконнике частенько остывал лимонный пирог, а жестянки из-под конфет были забиты лимонными безе и рассыпчатым печеньем. Впрочем, юная фея по своим чудачествам не уступала своей престарелой родственнице: она любила пересаживать цветы из горшков на газоны городского парка, ездить на велосипеде в юбке (если вы пробовали, то знаете, как неудобно крутить педали, путаясь в длинном подоле!), выгуливать чужих собак и печь маленькие кексы к чаю, обязательно квадратной формы. Но больше всего фея любила гулять в листопад. На случай листопада в её шкафу хранилось длинное рыжее пальто с капюшоном и большими накладными карманами и замечательные старые ботинки с круглыми носами, которые так заразительно шуршали, зарываясь в ковёр мягких, влажно пахнущих листьев. Фея осторожно выбирала из них самые резные, красные, жёлтые и оранжевые, устилала ими дно карманов, а сверху добавляла спелые каштаны, веточки вереска, сухие ягоды шиповника и морщинистые райские яблочки.

В день осеннего листопада, а такие дни, поверьте мне, очень редки и наступают не каждую осень, фея Пенни вскакивала ни свет ни заря, не успев даже потянуться, и сразу же бежала на кухню готовить себе плотный завтрак: омлет из трёх яиц и целую гору блинчиков с лимонным джемом, ведь ей предстоял долгий день.

Когда солнечные лучи добирались до подоконников верхних этажей, будильники мелодично перекликались между собой, а глазам сонных горожан едва-едва открывался красно-жёлтый хоровод листьев за окном, фея Пенни уже ловко перелезала через забор городского парка, ведь в день настоящего листопада нельзя терять ни секунды, а старый парковый сторож просыпался ох как поздно.

Доводилось ли вам собирать листья в день сильного листопада? На первый взгляд это кажется детской игрой: сначала нужно привыкнуть к красно-жёлтому вихрю, научиться различать в нём самые красивые листья, долго висевшие лицом к солнцу, умытые грибным дождём. Потом, дождавшись благоприятного порыва ветра, подхватывать листья на лету, ни в коем случае не позволяя им касаться земли и, аккуратно разглаживая, прятать в карман.

Со стороны сбор осенних листьев напоминает танец, для которого ветер неслышно играет музыку. Иногда он выдувает медленный вальс, листья кружатся с чувством и достоинством, и с ними на цыпочках кружится хрупкая фея в жёлтом пальто. И вдруг без предупреждения ветер переходит на резвую джигу – листья мечутся вправо и влево, а фея выкидывает коленца, стараясь одновременно дотянуться до красных кленовых и жёлтых осиновых и удержать шляпку.

Вернувшись домой, фея Пенни не теряла ни секунды (кроме двадцати минут, отведённых на полуденный чай с лимонными вафлями). Райские яблоки и шиповник отправлялись прямиком в большой, угрожающе блестящий медный чан – ожидать превращения в осенний яблочный пунш. Листья и жёлуди фея любовно нанизывала на суровую нитку и развешивала сушиться на веранде, а веточки вереска зашивала в подушки и подолы платьев, чтобы зима сладко пахла. Вы, конечно, спросите: какая польза от засушенных листьев и желудей, ещё и насаженных на нитку? Да самая очевидная.

Из нежных листьев рябины и мелких желудей получаются прекрасные ожерелья, а из ажурных листьев клёна и каштана – великолепные ёлочные гирлянды, которые даже светятся в темноте, как настоящие. Нужно только терпеливо высушить осенние листья и плоды, подставляя их косым солнечным лучам от полдника до заката, а затем чуть присыпать загадочным порошком, который можно найти в кармане у любой феи.

Порошок этот так же важен и незаменим, как, скажем, связка ключей, или карманное зеркальце, или как записная книжка с обгрызенным карандашиком, помогающая не забыть всё хорошее, случившееся с феей за день. Некоторые феи хранят порошок в жестяных расписных коробочках из-под монпансье, другие – в коллекционных спичечных коробках, а самые изобретательные – в старых пудреницах. (Теперь я вспоминаю, что у моей бабушки была точно такая же старая пудреница с потрескавшимся зеркальцем, источавшая запах мятной карамели и свечного воска.)

Между собой феи называют порошок вдохновением и, бывает, целыми днями гуляют по городу в его поисках. Известно, что вдохновение частенько кружится в старых кварталах в оранжевом свете уличных фонарей, в парках вокруг голубятен и в магазинах музыкальных инструментов. В розовое летнее утро оно шлейфом следует за первым городским трамваем, когда тот, покряхтывая, преодолевает старый мост. Чуть засохшее, но вполне ещё годное вдохновение можно найти в старых книгах поварских рецептов и в альбомах чёрно-белых фотографий, а бывают дома, в которых, стоит ступить на порог, из всех щелей вырываются клубы вдохновения и немилосердно щекочут нос. На вид вдохновение похоже на обычную пыль, кружащуюся в лучах света, но опытная фея ни за что не обознается. Попав в эпицентр вдохновенной бури, фея быстро слюнит кончик указательного пальца и ждёт, пока на него не налипнет достаточно драгоценных пылинок. Все эти пылинки, стараясь не потерять ни единой, она аккуратно раскладывает по коробочкам и бонбоньеркам, а бывает, и снабжает коробочку этикеткой, например: «В. персиковое, собрано на дачной веранде 14.07.NNNN“. Храниться вдохновение может очень долго, если не оставлять его на сквозняках, и любая фея подтвердит вам, что без него не получится ни одно настоящее чудо.

Нет-нет, чтобы волшебствовать, фее достаточно дотянуться до волшебной палочки, а то и просто взмахнуть в воздухе шпилькой для волос, бывает, что и нечаянно; но чудо, настоящее чудо, получается только тогда, когда фея, наморщив лоб, делает палочкой незаметный жест слева направо, потом вверх и чуть по кругу, и добавляет крупинку вдохновения. Всего одна крупинка может превратить обычный ломоть хлеба с домашним вареньем в изысканное лакомство, попробовав которое, лучший кондитер города укусит себя за палец от зависти, серое скучное платье – в бальный наряд, перед которым не устоит ни один принц, а обычную бродячую кошку в… Хотя о чём это я, разве вам доводилось встречать обычных бродячих кошек? Все они или заколдованные принцессы, или феи, предпочитающие гулять инкогнито.

Фея Пенни любила собирать вдохновение с перил разводного моста, где влюблённые клялись друг другу в вечной верности, и с удобных деревянных скамеек в городском парке, на которых целый день сидели пожилые дамы с вязанием, не спускавшие глаз с внуков. Если опереться вечером на спинку одной из скамеек, на ладони останется тонкий мерцающий след, чуть пахнущий жасмином. Пенни с удовольствием рассматривала его, а потом осторожно, почти не дыша, смахивала вдохновение в старую пудреницу, которую всегда носила на дне правого кармана своего жёлтого пальто. И вот этой-то старой пудреницы, похожей по форме на раковину, со стёршейся позолотой на крышке и тусклым зеркальцем, однажды не оказалось в кармане. Легко сказать «однажды» – её не оказалось в самый ответственный день, в день после большого осеннего листопада, когда город по щиколотку утопал в рыжем ковре, в воздухе летали свежесотканные паутинки, а фею Пенни ждал целый чан райских яблок и гирлянды кленовых листьев, срочно требовавшие внимания. Фея обнаружила пропажу на самом оживлённом перекрёстке города, где с утра до позднего вечера проносились машины, бегали пешеходы, продавцы газет продавали газеты, а продавцы цветов – цветы.