– Ничего.

Андрей огляделся, затем за локоть поднял меня со скамейки.

– Пойдем-ка, тебе нужно умыться и успокоиться.

Я покорно пошла с ним. Мы поднялись на четвертый этаж, и он провел меня в свою квартиру. Завел в ванну и дал чистое полотенце.

– Ну, в общем, приведи себя в порядок.

Когда уже уходил, он попросил:

– Только не закрывайся, а то мало ли чего тебе в голову придет…

Я издала смешок и закрыла перед ним дверь. Он боялся, что я повешусь тут ему на бельевой веревке.

Первым делом я обследовала ванну, залезла во все ящички. Один был полон презервативов. Во всех остальных – прочее барахло для ванны. Дневника тут не было.

Я спокойно умылась и даже вымыла волосы, чтобы обеспечить себе более длительное пребывание в квартире отца Стефы.

Когда я вышла, Андрей сидел на кухне за барной стойкой. Мне нужно было в комнату, поэтому я спросила:

– А фен есть?

– Да, в ванной.

Я тяжело вздохнула, обмахиваясь рукой.

– Там так душно. Можно я посушу волосы в комнате?

– Да, конечно. Бери, суши.

Я забрала из ванны фен и прошла в комнату, которую ранее занимала Стефа. Теперь там были лишь тренажеры, спрятать дневник негде, поэтому я поспешила в спальню Андрея.

Я включила фен и принялась обыскивать комнату. Когда я была уже почти в отчаянии, я заглянула под матрас. Но и там было пусто. Однако я заметила на паркете царапину от ножки кровати. Ее кто-то отодвигал. Может, конечно, сам Андрей. Но я забралась на кровать коленями и просунула руку в щель между стеной и кроватью – и провела там по всей длине кровати. Моя рука наткнулась на что-то, похожее на книгу или… мой дневник!

И в эту секунду из-за двери раздался голос Андрея:

– У тебя все нормально?

– Да! – Я соскочила с кровати, схватила фен и крикнула: – У меня много волос!

Он открыл дверь, понаблюдал, как я сушу волосы, и спросил:

– Может, ты попить хочешь?

Пока я скакала по комнате, волосы мои почти высохли.

Я принюхалась, пробормотав:

– Так вкусно пахнет.

– Еда с ресторана. Хочешь перекусить?

– Спасибо. Ничего сегодня не ела.

– Ну пойдем.

Я отключила фен и вышла из комнаты, держа его в руках. Занесла фен в ванную, а затем прошла на кухню. Сумку я нарочно оставила в спальне, чтобы у меня был шанс за ней вернуться.

Мы ели сочный бифштекс из мраморной говядины, греческий салат, пасту с кусочками лосося, рулеты из баклажанов с сыром, а на сладкое – фруктовый салат с ягодами, медом и орехами.

Мы с Денисом часто ходили в тот ресторан, я всегда обожала их фруктовые десерты.

– Не расскажешь, что с тобой приключилось? – спросил Андрей.

Я помолчала, а затем призналась:

– Это мой парень… он ударил меня…

– Тот, калека? – изумился Андрей.

Я кивнула, а Андрей хмыкнул.

– Никогда бы не подумал.

– У него сложный характер.

– И тебе оно надо?

Я промолчала. Мы доели. Я засобиралась, поискала сумку, а потом якобы вспомнила, что забыла ее в спальне. И побежала забирать.

Я сразу же кинулась на кровать, просунула руку в щель и вытащила свой черный дневник. У меня сердце подскочило высоко-высоко. Я только и успела сунуть его в сумку, но так и осталась сидеть на кровати, когда вошел Андрей.

Он удивленно уставился на меня, я смотрела на него, не в силах принять решение, как поступить. Я нашла что искала, дневник у меня, я могла бы просто сбежать, ничего не объясняя. Но тогда Андрей при встрече с дочерью непременно расскажет ей, что встретил ее заплаканную подругу у дома всю в крови и пригласил к себе. Я не знала, можно ли его просто попросить никому не рассказывать о том, что я была здесь. И потому я пошла ва-банк.

– Андрей, – прошептала я, сползая на край кровати. Я встала и, быстро шагнув к нему, поцеловала. Он явно не ожидал, потому что даже ответил мне. И пусть наш поцелуй длился какие-то секунды, но был неожиданно страстным. А затем Андрей схватил меня за плечи и отстранил. От него дивно пахло, так утонченно и согревающе и в то же время освежающе. Аромат – музыка, подобная чарующей «Лунной сонате» Бетховена. Лиричное «Adagio», в котором изящно переплелись мандарин, бергамот и лимон; оживленная «Allegretto», словно вихрь из мяты, лаванды, корицы, мускатных и розовых орехов; и эмоциональный и яростный взрыв «Presto», в чьем роскошном древесном кружении витали амбра и мускус.

Мгновение мы смотрели друг на друга. А затем Андрей разжал пальцы, и я, не устояв на каблуках, плюхнулась на кровать.

– Вы очень красивый мужчина, – сказала я.

Он даже не смутился, взирал на меня с любопытством и долей удивления. Наконец холодно сказал:

– Иди домой.

Боже! Не будь я так счастлива, что мне удалось выкрасть дневник, я бы озаботилась вопросом самооценки. Она была не на высоте последнее время благодаря мужчинам, которые меня отталкивали. Денис, теперь еще и папаша Стефы. Можно подумать, я Квазимодо.

Я решила завершить игру красиво, поняв, что мне ничего не грозит. Улыбнулась, потянула наверх подол платья и отклонилась на кровать, удерживая себя руками.

– Хочешь меня?

Я добилась своего, Андрей прочел надпись на моих трусиках и рассмеялся.

– Ты сексуальная чертовка, сладкая, как сливочная ириска. – Он шумно втянул аромат моих духов. – Ириски все любят, но с ними всегда велик шанс остаться без пломб. – Андрей сделал движение пальцем, указав сперва на меня, затем на себя. – Это плохая идея. Найди себе нормального парня.

Я одернула подол, грустно опустила ресницы и негромко спросила:

– Как думаешь, Стефа поймет? – взглянула на него.

Он чуть вздернул бровь, из его глаз исчезло всякое веселье. Я внезапно поняла, что шутки кончились, и поспешно пробормотала:

– Наверное, ей не понравится, что мы целовались…

– Мы не целовались, – прорычал он, сдернул меня за руку с кровати и потащил в прихожую. Я только и успела схватить сумку.

– Как скажешь, – выдохнула я.

Он взялся за ручку входной двери, но открывать ее не спешил, испытывающе смотрел на меня. Я знала, чего он хочет: того же, чего и я. Сохранить все в секрете.

– Знаешь, Стефе совершенно не обязательно знать, что ты вообще встретил меня…

На его лице было написано облегчение, он даже изобразил подобие улыбки.

– Пусть это останется между нами.