британских послов на участие в процессе сбора разведывательной информации, тогда как четырьмя годами ранее они столь же единодушно отвергали все настоятельные попытки привлечь их к этой деятельности. При всей своей внешней парадоксальности данный факт объясняется довольно просто. К концу первого десятилетия нового века в Европе начало ощущаться приближение большой войны, в преддверии которой дипломаты почувствовали серьезную нехватку информации и осознали необходимость наличия специального инструмента для ее добывания.

ССБ просуществовало всего год, однако его создание явилось заметным этапом в развитии британских спецслужб и провозвестником начала подготовки разведки и контрразведки к предстоящей войне. Бюро выполнило свою задачу мобилизации оперативных сил и средств и ушло в историю, став родоначальником внутренней и внешней секретных служб Великобритании на следующем витке их развития.

После роспуска ССБ оперативные органы Великобритании претерпели очередное серьезное изменение. После получения Директоратом военной разведки самостоятельности его секции стали обозначаться аббревиатурой “МИ”. “Секретная разведывательная служба” именовалась МИ-1 (ц), поскольку в структурном отношении представляла собой всего лишь Иностранную подсекцию секции МИ-1. В свою очередь, МИ-1 носила скромное название Секции секретариата и ведала не только агентурной разведкой, но также и прозаическими административными и канцелярскими делами всего Директората, для чего в ее составе имелась подсекция МИ-1(a). К делам разведки были причастны подсекции:

— МИ-1 (б) — координация работы различных ветвей секретной службы, перехваты и дешифровка переписки противника;

— МИ-1(ц) — политическая разведка;

— МИ-1 (д) — составление сводок и иных информационных документов разведки.

Секция МИ-2 отвечала за традиционную, то есть не агентурную военную разведку и делилась на три подсекции:

— МИ-2 (а) — Испания, Португалия, Италия, Балканы, США, Центральная и Южная Америка;

— МИ-2 (б) — Российская империя и Скандинавия;

— МИ-2(ц) — Германия, Австро-Венгрия, Швейцария, Голландия и Люксембург. МИ-3 занималась теми же вопросами, что и МИ-2, но по странам Азии.

Внешней агентурной разведкой ведала упомянутая подсекция политической разведки МИ-1(ц). Она первоначально состояла из политического, военного и военно-морского секторов, к которым после войны добавился и авиационный. С 1917 года СИС стала руководить пеленгацией радиоустановок противника и перехватами его сообщений, остальные задачи были возложены на нее и привели к созданию новых структурных единиц позднее. Известное обозначение МИ-6 было введено в употребление лишь в начале Второй мировой войны (хотя изредка использовалось еще в 1930-е годы), однако чаще политическую разведку именовали Секретной разведывательной службой (СИС), что породило много путаницы в понятиях. Настал период неясности с ее подчиненностью. МИ-1(ц) замыкалась на начальника генерального штаба, то есть являлась подразделением военного министерства, но потребителем информации СИС и соответственно основным ее “работодателем” было министерство иностранных дел. Однако наибольшее влияние на разведку в этот период организационной неопределенности имело Адмиралтейство. Дело в том, что в предвоенный и военный период основным органом внешней разведки Великобритании являлось НИД. Морская разведка имела давние традиции, развитую инфраструктуру и разветвленный агентурный аппарат, возглавляемый на местах так называемыми “представителями директора морской разведки”, то есть резидентами. СИС играла при ней роль своего рода младшего партнера, однако с 1915 года она совершенно определенно вновь стала военной структурой.

Мэнсфилд Камминг

МИ-1(ц) возглавлял Мэнсфилд Джордж Смит-Камминг, отставной военный моряк, потерявший ногу в автомобильной катастрофе во Франции. Многие источники именуют его просто Каммингом, и это отчасти верно. Дело в том, что первоначально будущего директора СИС звали Смитом, но в 1889 году не имевший внуков мужского пола дед его жены, богатый шотландский землевладелец Камминг, пожелал, чтобы его фамилия не умерла вместе с ним. Он поставил это условием упоминания внучки в завещании, поэтому Смит вначале неофициально, а с 1917 года и официально стал Смит-Каммингом. Исполнение желания шотландца превзошло самые смелые ожидания. После присвоения руководителю СИС рыцарского звания его собственная первоначальная фамилия была опущена как неаристократическая, и теперь он именовался сэром Мэнсфилдом Каммингом.

Шефа МИ-1(ц) неофициально называли “Си” по первой букве его фамилии и слова “Chief’, которой он подписывал документы. Это стало традицией, и все его преемники использовали именно это сокращение. Общавшиеся с первым “Си” люди свидетельствовали, что более эксцентричного человека они в своей жизни не встречали. Он носил монокль в золотой оправе, писал только не поддающимися перефотографированию зелеными чернилами и передвигался по коридорам службы на детском самокате, стоя на протеезе и отталкиваясь от пола здоровой ногой. Камминг любил повергать в шок неосведомленных о его увечье посетителей, втыкая сквозь брюки в свой деревянный протез нож для разрезания бумаг. В предвоенный период он лично вербовал агентов и разъезжал по Европе для проведения с ними конспиративных встреч, и, памятуя об этом романтическом периоде, соответственно вел себя сам и аналогичным образом руководил своей службой. Начальник разведки полагал разведывательные операции чем-то вроде увлекательнейшей игры для взрослых джентльменов и хвастался тем, что во все поездки брал с собой трость со спрятанным внутри клинком. Ему действительно пришлось выполнять задания “в поле”, что, казалось бы, не приличествует начальнику разведки. Со времен Джеймса Эдмондса вопросы укомплектованности МИ-1(ц) кадрами решались крайне медленно, и Камминг в течение целого года лично ездил по различным странам, где не только вербовал агентов, но и собирал их сообщения. Его занятость несколько уменьшилась лишь после появления в штате разведки заместителя начальника, офицера резерва ВМС, работавшего по совместительству и в МИ-1 (ц), и в министерстве внутренних дел. Впоследствии этот человек стал первым британским резидентом в Брюсселе. Но и позднее, когда разведка уже превратилась во вполне респектабельное и многочисленное ведомство, Камминг не изменил прежним привычкам. Войти в его кабинет можно было только после нажатия секретарем скрытой кнопки, затем начальник разведки включал механизм, отодвигавший часть стены и открывавший потайной лестничный проем. Сам секретарь мог попасть в кабинет шефа только через люк в полу. Атмосфера таинственности, нагнетаемая этим “последним романтиком разведки”, передавалась всей службе и немало мешала в будничной повседневной работе. Камминг сумел оставить своему преемнику завоеванные в “коридорах власти” неплохие позиции, главными из которых являлись большая, чем за год до этого, автономность разведки в составе МИД, ее отдельный бюджет и сохранение многих зарубежных “станций” (резидентур).

Перед Первой мировой войной спектр интересов различных потребителей разведывательной информации был крайне неоднороден. Военное министерство нуждалось в получении достоверных сведений о возможной дате начала войны, на фоне которых все остальные вопросы выглядели в лучшем случае второстепенными. Зато намного более “приземленному” Адмиралтейству требовался доступ к германским морским технологиям, сведения о возможностях верфей потенциального противника и состоянии дел по постройке на них кораблей, в первую очередь дредноутов. Скромный бюджет разведки никак не позволял финансировать выполнение двух столь несхожих ключевых