штаты и организация по-прежнему оставались в значительной степени независимыми. Из-за нехватки средств прекратились операции на юге Европы и на Дальнем Востоке, дело дошло до полного упразднения секции политической разведки. Но денег все равно не хватало, и от этого в первую очередь страдали разработка и снабжение оперативной техникой и средствами связи. Прекрасно развившуюся за годы войны инфраструктуру частично свернули, частично законсервировали. До сокращения штатов СИС располагала “станциями” в Афинах, Бейруте, Берлине, Берне, Брюсселе, Бухаресте, Буэнос-Айресе, Варшаве, Вене, Владивостоке, Копенгагене, Лиссабоне, Париже, Праге, Ревеле, Риге, Роттердаме, Софии, Стокгольме, Токио и Хельсинки, теперь же сохранялись лишь “легальные” резидентуры, традиционно находившиеся под прикрытием бюро паспортного контроля посольств. Планировавшееся в 1923 году урезание финансирования системы ПКО вынудило бы закрыть все резидентуры в Западной Европе, за исключением Парижа, Брюсселя и Антверпена. Против этого незадолго до своей смерти резко выступил Камминг. Он сумел доказать, что помимо удара по агентурным операциям, послабление визовой системы приведет к притоку на территорию Великобритании множества нежелательных иностранцев, в том числе и прибывающих с подрывными целями. Аргументация возымела действие, и в итоге сокращение финансирования оказалось не столь существенным, как планировалось вначале. Теперь закрывались лишь резидентуры в Цюрихе, Мадриде, Лиссабоне и Люксембурге, правда, штатная численность оставшихся существенно уменьшалась. СИС начала сворачивать агентурные сети в Берлине, Гамбурге и во всех пограничных с Германией государствах, за исключением самой крупной из них, находившейся в Голландии и ежегодно обходившейся в изыскиваемые с большим трудом 30 тысяч фунтов. В 1920–1921 финансовом году СИС стоила британским налогоплательщикам 89821 фунт 14 шиллингов и 11 пенсов[7] (для сравнения, в 1918 году — 240000 фунтов), а в дальнейшем даже эта мизерная сумма неуклонно уменьшалась. Для сокращения расходов непосредственное руководство всеми “полевыми” операциями в Европе было возложено на так называемую Континентальную секретную службу, штаб-квартира которой вплоть до аншлюса Австрии находилась в Вене. Из-за отсутствия средств открытие “станции” СИС в Москве осталось недостижимой мечтой Синклера, как и его предшественника Камминга. Увеличение бюджетных ассигнований началось только с 1936 года, а пока лучшее разведывательное сообщество начала столетия ожидали трудные времена. Даже после роста финансирования к 1927–1928 годам правительство тратило на все ветви секретных служб всего 180 тысяч фунтов в год[8]. Эффективность работы СИС опустилась почти до нуля, и в 1925 году лейбористская фракция парламента серьезно рассматривала вопрос о ее ликвидации и рассекречивании всех дел. В то же время МИ-5 признавалась важной и необходимой организацией, особенно после того, как она сумела внедрить агента в руководство британской коммунистической партии.

Следует отметить дальновидность Синклера, вовремя успевшего распознать перспективность контрразведывательной работы не только для выполнения разведывательных задач, но и для укрепления позиции СИС в коридорах власти. Он успел поставить перед своей службой соответствующие задачи до того, как описанный далее скандал с “письмами Зиновьева” спровоцировал очередной созыв Комитета по секретным службам под председательством постоянного заместителя министра финансов Уоррена Фишера и с участием Эйре Кроуви и Мориса Хэнки. Перед комитетом предстали сам Синклер, генеральный директор МИ-5 Вернон Келл и его заместитель Эрик Холт-Уилсон, а также руководители и ответственные работники Индийской политической разведки, Особого отдела Скотланд-Ярда, директоры военной и военно-морской разведок, а также руководитель авиационной разведки. “Си” попытался воспользоваться сложившейся расстановкой сил и поглотить остальные оперативные органы Британии, за исключением военных разведывательных служб. Как известно, данная попытка не увенчалась успехом, и взамен этого Синклер решил не отстать от общей тенденции и создал в составе своей службы небольшую секцию по противодействию нелегальной деятельности Коммунистического Интернационала за рубежом. По некоторым данным, ее первым начальником был Мортон. Первоначально к сфере деятельности секции Коминтерна относились исключительно зарубежные территории, но это искусственное ограничение на корню изначально исключало возможность эффективного функционирования.

Вскоре ее сотрудники начали активно работать внутри страны, в том числе проникали в структуры компартии Великобритании, что также оказалось не вполне удачным решением. Статусу и задачам разведки это явно не соответствовало, сил и квалификации у работников секции не хватало, и СИС начала плотно координировать свою работу с Департаментом внутренней разведки и МИ-5. Эти контакты осуществлялись без ведома руководителей разведывательных служб армии и флота, что являлось серьезным нарушением. В процессе взаимодействия разведки с органами внутренней безопасности возникало немало конфликтов, что в конечном итоге вызвало необходимость созыва очередного Комитета по секретным службам. В 1931 году он окончательно запретил разведке проводить операции на территории империи, после чего секция Коминтерна под кодовым обозначением “М” была передана в МИ-5.

3. КРИПТОАНАЛИЗ

Британские криптоаналитики заслуженно пользовались высокой репутацией в узких кругах лиц, знакомых с этой сферой деятельности. В итоге Первой мировой войны их мастерство возросло еще более, но одновременно изменившаяся обстановка показала, что, как и в агентурной разведке, время талантливых одиночек прошло безвозвратно. Изощренные криптосистемы основных потенциальных противников могли поддаться только совместным усилиям десятков специалистов. Опыт войны показал необходимость сведения воедино криптографических подразделений военного министерства и Адмиралтейства, однако правительство решило взглянуть на проблему шире. В 1919 году в кабинете министров был создан очередной Комитет по секретным службам, в задачу которого входил пересмотр всей послевоенной концепции их использования. Назначение его председателем Фишера наглядно продемонстрировало решимость всемерно сократить расходы на функционирование оперативных служб. Эксперты проделали большую предварительную работу, опросив представителей различных разведывательных и контрразведывательных органов, среди которых были директор военной разведки Джордж Кокерилл, директор Индийской политической разведки Сесил Кей, преемник Реджинальда Холла на посту руководителя морской разведки Хью Синклер, генеральный директор МИ-5 Вернон Келл и руководитель СИС Мэнсфилд Камминг. В результате Комитет решил всемерно ограничить претензии военной и морской разведок на ведение агентурно-оперативной работы и попытался логически разделить разведывательные обязанности между различными ведомствами. Вопросы внутренней безопасности государства стали компетенцией Секретной службы, которая должна была обеспечивать ее в тесном контакте с администрацией колоний и Департаментом внутренней разведки. СИС передавалась под контроль министерства иностранных дел, но руководство ее оперативной работой временно сохранялось за Адмиралтейством. В сфере радиоразведки и криптографии Комитет по секретным службам положил конец ведомственной разобщенности, при которой эта работа осуществлялась частично морской разведкой, частично военными, а также отделом связи Форин офис. Моряки представили наиболее весомые аргументы в пользу возложения на них обязанностей по всей криптографической деятельности, поскольку к 1919 году НИД успешно читало телеграфную переписку греков, итальянцев, испанцев, шведов, датчан, норвежцев и собиралось приступать к вскрытию французских шифров и кодов. Представитель Форин офис резонно настаивал на том, что в мирное время наибольшее значение будут иметь не военные, а