задач. Правда, положение несколько облегчалось предвоенным нежеланием Форин офис отдать в чужие руки политическую разведку, так что хотя бы о ней можно было не беспокоиться. Однако в условиях хронической нехватки у МИ-1 (ц) сил и средств это являлось слабым утешением.

Все изменилось с началом боевых действий. В начальный период войны организационную схему военной разведки принципиально скорректировали. Уже в августе 1914 года была распущена секция МО-6, функции, силы и средства которой перешли к санитарному управлению армии. Вновь созданная секция МО-7 отвечала за военную цензуру и контроль над средствами связи. В 1915 году секция МО-6 была организована вновь, однако теперь к ее компетенции относились работа с вражескими шифрами и составление информационных документов по дешифрованным материалам. В том же году цензорские функции были рассредоточены по новым секциям МО-8 (телеграфная переписка) и МО-9 (почтовая цензура), а все имевшие отношение к контрразведке подразделения (от МО-5 до МО-9) вошли в Особое разведывательное бюро (управление). В послевоенном историческом отчете секции “Ф” Службы безопасности этот шаг объяснялся следующим образом: “Работа и, следовательно, организация такого бюро естественным образом была разделена на два главных направления: (1) расследование отдельных случаев, повлекших за собой определенные подозрения в шпионаже, и (2) создание правовой и административной организационной структуры, рассчитанной на препятствование и, по возможности, на пресечение подобных попыток в целом и на будущее”[6].

Боевая обстановка вскоре выявила нецелесообразность объединения разведки в одном директорате с органами военного планирования, и в декабре 1915 года она обрела самостоятельность вновь, на этот раз до 1922 года. Ответственность ДМО и ДМИ была разделена, причем первый принял на себя некоторую часть разведывательных задач. Директорат военных операций занимался планированием военных операций и собирал информацию о вооруженных силах союзников, тогда как Директорат военной разведки изучал все остальные государства, среди которых различал категории противников, возможных союзников и нейтралов. Не вполне традиционным шагом явилось выведение за штат разведки военных атташе. ДМИ не руководил ими, а лишь взаимодействовал, зато отвечал за картографию, изучение экономического положения и истории зарубежных стран, а до 1940 года и за военную цензуру. Штаб-квартира директората располагалась в Лондоне, однако группы ее офицеров обязательно были прикомандированы к заморским миссиям Британии и командованиям войск.

Начальный период войны ознаменовался увеличением штата разведки и созданием нового института руководителей миссий СИС по различным театрам военных действий. Это было ярким признаком процесса децентрализации службы и делегирования ряда полномочий представителям на ТВД, имевшим значительную оперативную самостоятельность и немалую численность подчиненного персонала. Самая компактная из всех миссий, лондонская, состояла из четырех офицеров, четырех делопроизводителей, двух машинисток и двух вспомогательных сотрудников. Типичная точка в Роттердаме была заметно крупнее и имела собственную внутреннюю структуру: военную, военно-морскую и финансовую секции. Иначе строились более крупные органы СИС на Ближнем Востоке. Размещавшаяся в Афинах Эгейская разведывательная служба (АИС) и александрийское (с 1917 года — каирское) ЕМСИБ — Особое разведывательное бюро по Восточному Средиземноморью действовали как неотъемлемый элемент аппарата главнокомандующего на ТВД и располагали сетью резидентур, а также иерархическим центральным аппаратом, типовая структура которого предусматривала наличие ряда структурных подразделений.

Существенным изъяном в доктрине СИС в рассматриваемый период являлось пренебрежение вопросами внешней контрразведки. Бывший военный моряк Камминг желал иметь как можно меньше общего с этим нереспектабельным, по его мнению, занятием, и видел задачу подчиненной службы в сборе информации, а не в борьбе с агентурой противника. Однако логика работы заставляла СИС уделять все большее внимание линии контрразведки, и она вначале стихийно, а впоследствии и вполне организованно развилась до серьезных масштабов. В аппарате МИ-1(ц) появилось Центральное бюро, задачей которого являлась обработка и систематизация получаемой от загранточек контрразведывательной информации. Впоследствии оно стало Центральной картотекой.

Помимо СИС, в рассматриваемый период времени агентурную разведку вели также две специально созданные Разведывательные группы генерального штаба и НИД. Однако их интересы не пересекались, поскольку военные действовали на тактическом уровне (по британской терминологии, что соответствует оперативному уровню по отечественной терминологии), а МИ-1(ц) занималась стратегической разведкой. Разведка Адмиралтейства и вовсе никоим образом не мешала СИС, отношения между ними были самыми тесными, и координация действий обоих разведорганов могла служить образцом взаимопонимания.

На Февральскую революцию 1917 года в Российской империи военная разведка отреагировала немедленно. Из-за оправданных опасений в верности восточной союзницы задачу сбора информации по России передали из МИ-2(ц) в МИ-3. Одновременно она стала заниматься и делами Дальнего Востока. Секция безопасности МИ-5 приняла на себя не только дела реорганизованной в 1916 году своей предшественницы МО-5, но и иные контрразведывательные задачи, ранее решавшиеся МИ-1 (б). Секция МИ-6 занималась оперативным изучением торговой политики иностранных государств, поставок оружия, а также вопросами международного права. Кроме того, в спектр ее задач по-прежнему входила работа с шифрами и кодами и контроль над подводными телеграфными кабелями. МИ-7 ведала прессой и специальной пропагандой, а также руководила Бюро военных переводчиков. В функции МИ-8 входила цензура телеграмм, радиограмм и проверка внешнеторговых контрактов, МИ-9 осуществляла ведение почтовой цензуры. В Директорате военной разведки появилась секция МИ-10, отвечавшая за контакты с иностранными военными атташе и военными миссиями. Последнее в рассматриваемом периоде изменение структуры произошло в ноябре 1918 года. Британия начала концентрировать усилия своей разведки на России, и новая секция разведки МИ-Р специализировалась на Европейской и Азиатской России, Кавказе и Дальнем Востоке. С такой структурой ДМИ вошел в мирный период своей истории.

В 1918 году в Британии появилось министерство авиации с Директоратом воздушной разведки (АИ), через два года объединенным с Директоратом операций. Это подразделение ведало аэрофотосъемкой, изучением деятельности и состояния иностранных военно-воздушных сил, их авиационной техники, вооружения, запасов топлива, а также составлением перечня перспективных объектов для стратегических бомбардировок, насколько таковые были тогда технически осуществимы. Правда, большинство исследователей сходятся во мнении о том, что до 1925 года разведка ВВС АИ-1(ц) существовала практически номинально.

Если для военной и морской разведок два последних года войны были периодом относительно устоявшейся доктрины их деятельности, то с СМС все обстояло совершенно иначе. Ее статус и задачи все еще не устоялись и нуждались в уточнении, чем и занялся будущий директор ДМИ Уильям Дж. Мак-Донах. 22 октября 1917 года в военном министерстве состоялось совещание, на котором сам Камминг хотя и присутствовал, но слова так и не получил. Обсуждались предложения по перестройке работы стратегической агентурной разведки, направленные в первую очередь на повышение ответственности СИС перед военным министерством и в особенности перед его разведывательным директоратом. Докладчик резко раскритиковал существующую схему управления СИС и потребовал пересмотреть ее организационную структуру с тем,