Решив бросить университет, Чарли посчитала, что окажет Робби услугу. В глубине души, однако, она понимала, что тем самым ускоряет неизбежное: разбивает сердце Робби, прежде чем он получит шанс разбить ее.

— И да, и нет, — произнесла Чарли наконец, давая самый неопределенный ответ на последний вопрос Джоша. — Я имею в виду, да, он есть. Технически. Но я не знаю, что ждет нас в будущем. Если у нас двоих вообще есть будущее.

— Я понимаю, о чем ты, — кивнул Джош.

— А как у тебя?

— Одинок, насколько это возможно.

— Трудно встретить своего человека, — понимающе произнесла Чарли.

— Я обнаружил, что это неправда, — не согласился Джош. — Встретить — легко. Удержать рядом — вот самая сложная часть.

За лобовым стеклом, в свете фар, снег валит еще гуще и быстрее. Словно звезды, пролетающие со скоростью деформации.

— «Жми, Чуи»[16], — спародировала Чарли.

Джош перевел «дворники» в ускоренный режим.

— О, я понял эту отсылку!

— Приятно узнать, что ты действительно посмотрел хотя бы один фильм.

— Я видел много фильмов.

— Что в твоем понимании «много»?

— Больше, чем ты думаешь. — Джош выпрямился на водительском сиденье и похлопал по рулю. — Порази меня еще одной цитатой. Держу пари, я смогу определить, из какого она фильма.

Чарли решила сначала быть с ним помягче и бросила с соответствующим прононсом:

— I’ll be back.

— «Терминатор», — отмахнулся Джош. — Перестань говорить мне очевидные вещи. Я не так несведущ в кино, как ты думаешь.

— Хорошо, — согласилась она, замолчала и задумалась. — «Тебе понадобится лодка побольше».

— Это «Челюсти», — сразу ответил Джош и самодовольно добавил: — Я смотрел его дважды.

— Дважды?! — притворно удивилась Чарли.

— Сколько же раз ты его смотрела, «Сискел и Эберт»[17]?

— Двадцать.

Джош тихо присвистнул.

— Зачем тебе смотреть один и тот же фильм двадцать раз?

— Это шедевр, — ответила Чарли. — Настоящий вопрос в том, почему бы тебе не посмотреть его двадцать раз?

— Потому что жизнь слишком коротка.

Это была еще одна из любимых фраз Мэдди, которую она использовала всякий раз, когда ей нужно было уговорить Чарли сделать что-то, чего той делать нее хотелось. «Жизнь слишком коротка, чтобы не пойти на эту вечеринку», — говорила она. Поэтому Чарли шла туда, Мэдди быстро терялась в толпе, и чаще всего Чарли одна возвращалась в их комнату в общежитии и смотрела фильмы.

— Я тоже хочу привести тебе цитату, — сказал Джош.

— Гарантирую, что угадаю.

— Я бы удивился, если бы тебе это не удалось, — признал Джош и прочистил горло. — «Мы все иногда немного сходим с ума».

То, как Джош произнес фразу, буквально поразило Чарли. Прямо как электричеством. Крошечный щелчок у основания ее позвоночника. Она тысячу раз слышала, как ее цитировали, и всегда с нарочитым акцентом, всегда слишком много чрезмерной жуткости. Но Джош произнес эту фразу точно так же, как Энтони Перкинс: спокойно, буднично, как будто нет ничего особенного в том, чтобы признать безумие.

— Я что, поставил тебя в тупик? — изумился Джош.

— «Психо», — спохватывается Чарли. — Альфред Хичкок. Тысяча девятьсот шестидесятый год.

— Сколько раз ты его смотрела?

— Слишком много, чтобы сосчитать.

Это — один из ее любимых фильмов Хичкока, который она смотрела так же часто, как «Окно во двор», «Головокружение» и «На север через северо-запад». Она не видела его после убийства Мэдди и, возможно, больше никогда не увидит.

Она не была уверена, что сможет справиться со сценой в душе, с ее бешеными порезами и визжащими скрипками, хотя знала, что в качестве крови использовали шоколадный сироп, а колющие звуки получили, вонзая нож в дыни кассаба[18], и что Хитч ни разу не показал, как лезвие пронзает плоть. Все это не имело значения.

По крайней мере, когда она думала о судьбе Мэдди.

— Похоже, ты любишь свою специальность, — сказал Джош.

— Да, люблю.

— Тогда почему ты бросаешь университет?

— Кто сказал, что я бросаю учебу? — вспыхнула Чарли, раздражаясь на Джоша за его самонадеянность. И на себя — за то, что была такой прозрачной.

— Эти чемоданы и коробка в багажнике. Никто не собирает так много вещей только для того, чтобы ненадолго съездить домой. Особенно во вторник в середине семестра. Готов поспорить, за всем этим стоит какая-то история.

— Так и есть, — согласилась Чарли, явно ощущавшая, как росло ее раздражение. — И это не твое дело.

— Но ты бросаешь учебу, верно? — продолжил Джош. — Ты не станешь отрицать?

Чарли вжималась в сиденье и смотрела в окно, которое запотело из-за обогревателя машины и ее непрекращающихся разговоров о кино. Она провела пальцем по стеклу, рисуя четкую полосу, а затем призналась:

— Я и сама не знаю, что делаю. Наверное, решила передохнуть.

— Жизнь в университете слишком тяжела для тебя?

— Нет, — заверила Чарли, сделала паузу и ответила иначе: — Да.

Еще два месяца назад ей нравилось находиться в «Олифанте». Не самое модное учебное заведение, конечно. Не Лига Плюща[19] или Нью-Йоркский университет, или Беннингтон, или любое другое место, где она когда-то мечтала оказаться. На это не хватало денег, а Чарли была не слишком хорошей ученицей, чтобы заработать стипендию. Да, ей выделили немного денег. Но их было недостаточно.

Она остановилась на «Олифанте», потому что это было одно из немногих учебных заведений, которые они с бабушкой Нормой могли себе позволить. Небольшой гуманитарный университет в Нью-Джерси. Отделение кино приличное, если не сказать известное. Она планировала усердно заниматься, не высовываться, получить диплом, который позволил бы ей поступить в аспирантуру где-нибудь в месте получше, покрупнее и попрестижнее. Она мечтала, что в конце концов станет профессором в университете, похожем на «Олифант», и будет преподавать киноведение следующему поколению киноманов.