— Нехорошо водить шашни с полицией, Бенни, сраный ты говнюк… — поджав губы, поддакнул Антонио.

— За такое строго наказывают… — добавил Майкл. — И ты сам это знаешь. Люди тебя не поймут, Бенни. А мы постараемся, чтобы они узнали все.

— Но все еще можно исправить, не так ли? — весело подмигнул братьям Винченцо. — Не переживай, мы подскажем как, Бенни.

— Видит Господь, с гораздо большим удовольствием, я скормил бы тебя рыбам, Беннито… — гнусно хмыкнул Анджело. — Но мы добрые христиане и всегда готовы протянуть руку заблудшей овце. Бенни, ты хочешь, чтобы мы протянули тебе руку?

— Бенни, ты оглох? — Антонио наклонился и, взяв за подбородок, вздернул мне голову. — Все еще можно исправить. Отзовись, Бенни, рано еще гадить в штаны.

Я снова смолчал. Иногда молчание является лучшим ответом.

— Он не понимает… — Анджело обернулся к братьям. — Я говорил вам, с этим упрямым говнюком бесполезно разговаривать.

— Бенни… — Майкл ленивым пинком в грудь, снес меня со стула. — Поработай мозгами, у тебя нет шансов. Ты лишний в этом бизнесе. Отдай нам поставщиков из Монтаны и живи дальше.

— Мы с ними договоримся, не беспокойся, — хмыкнул Антонио, подчеркнуто бережно посадив меня обратно. — Но, чтобы они стали сговорчивей, ты пока погостишь у нас. А когда дело пойдет — даю слово, отпустим. И даже монет отсыплем. Живи и радуйся жизни.

Все стволы у меня отобрали, остался всего лишь тычковый кинжал за воротником, но скованные сзади руки полностью лишали шанса им воспользоваться. Я на протяжении всего этого монолога гребаных братцев пробовал вытащить хотя бы одну руку из наручников, но ничего так и не получилось. Оставалось всего два выхода — первый — сделать вид, что иду на требования гребаных сицилийцев и просто потянуть время в надежде на какое-нибудь сраное чудо. И второй… второй — гордо сдохнуть.

Никакими иллюзиями не обольщался — как только макаронники поймут, что поставщики не станут с ними работать, существование Бенни Вайта на этом свете станет полностью нецелесообразным.

На свободе остается Уайт Морган, но он пока даже не подозревает, где я нахожусь. А когда дознается — скорее всего, станет уже поздно.

Да, все плохо. Очень плохо.

— Ты оглох, выблядок?.. — очередной удар отправил меня обратно на заплеванный пол.

И вот тут, я принял решение.

Да, еще пожить хочется, но, черт побери, мне не безразлично, кем и как жить. Батя говорил, подыхать, так с музыкой.

Пока я думал, сицилийцы окончательно вышли из себя и принялись воодушевленно пинать меня.

— Эй-эй… — прохрипел я. — Подождите…

— Во-от! — довольно хмыкнул Анджело. — Хороший мальчик, Бенни. Я знал, что ты очень скоро обосрешься.

Я сплюнул кровь на пол и гнусно ухмыльнулся.

— Интересно, скольких сифилитиков пришлось обслужить вашей мамаше, чтобы родить таких выблядков как вы. Думаю, через нее прошелся весь ваш говенный городишко…

Очередной удар снес меня со стула. Винченцо взялся за бейсбольную биту, остальные братцы только похохатывали.

Впрочем, убивать они меня пока не собирались и дело ограничилось всего несколькими ударами.

— Бенни… — Анджело лениво пнул меня. — Ты отыграл свою игру. Сдай своих людей и живи дальше, даю слово мы отпустим тебя. Повторюсь, сдай контакты в Монтане и все. Дальше все сделаем мы сами, и ты останешься жить.

— Отсоси, гребаный итальяшка…

На этот раз братья начали пинать меня все вместе. Но опять же, без особого воодушевления и очень быстро это занятие им наскучило.

— Бенни, говнюк, — Анджело присел рядом со мной. — Скоро мне надоест с тобой развлекаться, и мы начнем снимать с тебя шкуру сантиметр за сантиметром. И начнем с жопы. Эй, кто там, принесите мне ножи и клещи.

В дверь просунулась лохматая башка в кепке и торопливо забормотала на итальянском языке.

— Босс, Аль прислал человека и передал быстрей заканчивать и этим ублюдком.

Не скажу, что я в совершенстве владею языком макаронников, но в целом, я все-таки понял, что говорит сицилиец. И не особо удивился новости. Дженна только строят из себя крутых боссов, на самом деле они обыкновенные шестерки, а за комбинацией по моемы выводу из игры стоит никто иной, как Аль Капоне. Ебучий Аль Капоне, умный и свирепый ублюдок.

— Я сам решаю, что мне делать! — разъяренно заорал Анджело. — И никому не позволю мне указывать. А ты тащи сюда ножи и клещи, иначе я сам с тебя сдеру шкуру. И начинайте по одному отправлять в ад шестерок этого говнюка. Слышишь меня? Бенни, себя не жалеешь, пожалей хоть своих людей. Слышишь? Это твои засранцы сдыхают.

Ему возразил Винченцо, братья заспорили, а я приподнялся на локте и презрительно процедил.

— Эй, любители толстых членов, вы отсасываете своему хозяину по очереди и все разом?

Бита со свистом прочертила полукруг в воздухе, в голове взорвался ослепительный фейерверк.

Дальше произошло сразу несколько вещей, а если точнее, целая череда событий.

Сначала дверь распахнулась и на пороге возник тот самый браток. Он тащил в руках целую охапку импровизированных пытошных орудий. Ножи, топоры, вертела, молотки и даже лучковую пилу.

Потом Анджело в очередной раз пнул меня и протянул руку к своему подручному.

— Сейчас, Бенни, тебе станет очень больно. Дай быстрее мне этот топор, живее, мать твою!

С его последним словом, за спиной братка мелькнула громадная лохматая туша Мусички, а мне, наконец, удалось выдрать из наручников правую руку.

Время ускорилось, события понеслись галопом.

Муся распластался в прыжке и сшиб сицилийца с ног, ножи, тесаки и секачи с грохотом посыпались на пол.

Ухватив братка за затылок, пес мотнул башкой и, словно спущенная пружина, снова взлетел в воздух, на этот раз сбив Винченцо.

Я ухватился за рукоятку кинжала.

Антонио и Майкл попытались оторвать волкодава от брата, а Анджело выхватил из-за пояса револьвер.

Но выстрелить я ему не дал.

Короткий и широкий, бритвенно острый клинок, с хрустом вспорол шею старшему брату, в воздухе плеснулась алая струя, сотканная из карминово-алых капелек.

Воздух пронзил запах крови.

Братцы от души меня отделали, ноги и руки отказывались слушаться, налитые свинцовой тяжестью, тело пронизывали разряды дикой боли, а голову разрывал пульсирующий колокольный звон, но именно этот сладковатый смрад подействовал на меня словно самый сильный допинг.

Мах, лицо Антонио раскрылось словно книга, Майкл попытался отмахнуться, но я его сшиб плечом и, оседлав, несколько раз ткнул кинжалом в солнечное сплетение.

После чего откатился и припал к стене возле распахнутой двери.