— Ты сильная девочка.

— Мне говорили.

— Пойдём, я провожу тебя на групповую терапию.

— Думаете, сама не дойду?

— Ну я же должен убедиться, что больше ты в обморок не упадёшь. — Только доктор открыл дверь, как мы услышали характерное жужжание гравиколяски, означающее приближение самого ужасного человека в этой больнице. — О! Вот и твоя спасительница! — воскликнул Дэппер-старший. — Линда нашла тебя в туалете и вызвала санитаров.

— Ага, даже покурить нормально не дали! — с ненавистью выплюнула стару… старая женщина.

— Ты собиралась курить в туалете? — уточнил заведующий хирургическим отделением.

— Господь с вами, доктор Дэппер! Как можно курить в туалете! Тут же дети!

— Иди за ней, — шепнул мне врач, — она тоже едет на групповую терапию. Повеселитесь.

«Повеситесь» он хотел сказать?

Комната психолога была маленькой, но довольно уютной. На стенах висели детские рисунки, в углу стояла голограмма аквариума, в котором плескались ненастоящие рыбки. На групповой сеанс пришли не только совершеннолетние; те, у кого в возрасте была только одна цифра, заворожённо пытались этих рыбок поймать.

— Пожалуйста, садитесь по местам. У нас с вами есть всего час. Давайте проведём его с пользой, — попросил психолог.

Ему было около сорока, он оказался маленького роста, у него проглядывалась очевидная лысина, волосы остались лишь на макушке. Лицо непримечательное, горбатый нос, маленькие глаза, возрастные морщины… но при этом острый взгляд.

Мы сели. Знакомых мне пациентов тут было двое — Линда Карильо и мальчик, который курил в туалете.

— Ну что, начнём? — По нам прошлись пристальным взглядом. Остановились на самом взрослом участнике терапии. — Линда, давайте начнём с вас. Расскажите нам, как прошла эта неделя. Возникали какие-нибудь проблемы?

— В моём возрасте может быть только две проблемы: климакс и муж. Они не связаны между собой.

— Спасибо, — с каменным лицом поблагодарил психолог и обратился к следующему на очереди: — Салли, расскажи, как прошла твоя неделя.

Салли было… на вид трудно определить, но вряд ли больше десяти. Она была довольно привлекательной кудрявой девочкой, но образ портили заметные синяки под глазами и перевязанные руки. В больницу поступало очень много детей с солнечными ожогами, но раз Салли отправили на терапию… видимо, под бинтами не ожоги.

— Что такое климакс? — вместо ответа озадаченно спросила она.

— В медицине есть такое понятие… — начал объяснять психолог, но Линда его перебила:

— Это когда молодая тётя становится старой тётей, деточка.

— Хорошо! — громко усмирил её мужчина и обратился к тому мальчику, которого я уже знала: — Дилан, может, ты расскажешь, что запомнилось тебе на этой неделе?

— Клим меня наказала! — Ребёнок недовольно скрестил руки на груди.

— За что? — покладисто спросил врач.

— Я ничего не сделал, это всё трансформер виноват. — Мне прилетел обличительный взгляд.

— Ты вообще-то в туалете курил. — Я возмущённо уставилась на мальчишку.

— ЭЙ! — Он аж вскочил со стула. — Я думал, ты мой кореш! Мы друг друга не сдаём!

Я красноречиво изогнула бровь.

— Дилан, успокойся, — попросил психолог. — Как считаешь, Клим тебя справедливо наказала?

— Нет!

— То есть, по-твоему, ты не сделал ничего плохого, когда решил покурить в туалете?

— Конечно нет, у него же протез вместо ноги, — прокряхтела Линда Карильо. — Окажись я на его месте, то завтракала бы сигаретами.

Психолог перевёл на бывшую балерину недовольный взгляд.

— Линда, мы высказываемся по очереди. Ваша очередь ещё не настала. Не забывайте об этом, пожалуйста.

— Конечно, доктор, ваши советики ведь куда эффективнее, — скривилась женщина.

Мужчина устало вздохнул и предельно учтиво осведомился:

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

— Убьёте моего мужа?

— Нет.

— Мужика ответ. Мне больше не о чем с вами разговаривать.

Она замолчала и отвернулась, начав сверлить стену ненавистным взглядом морщинистых глаз.

— Эрин? — обратился ко мне психолог, делая вид, что не замечает капризов старой пациентки. — Расскажешь нам что-нибудь?

— Да мне нечего рассказывать. У меня всё хорошо.

— Так как ты новый человек в нашей группе, расскажи нам, как на твоей руке оказался металлический фиксатор?

Я с отвращением взглянула на правую руку.

— Да так, несчастный случай.

— Это подстроил её мужик, который к ней в палату наведывается, — громко ознакомила всех с материалами дела Линда Карильо.

Я поражённо уставилась на бывшую балерину.

— Чего?!

— А чего? По нему же всё видно. Посещения редкие, взгляд виноватый, галстука нет. Либо влюблён, либо наркоман.

— О, я-то думала, вы воровка, а вы, оказывается, ещё и детектив, — восхищённо выдавила я.

— Линда, я же вас попросил, — ангельским голоском вступился психолог.

— А что я?! — возмутилась та. — Говорю, что вижу! А вижу я тут типичную влюблённую дурочку!

— Да что вы? — обманчиво спокойно отозвалась я. — Вы, видимо, про мою жизнь больше меня знаете?

— А чего тут знать? — На меня взглянули с неодобрением. — Он тебе золотые горы пообещал, звёзды, планеты, колечко в придачу. И с тобой он зайка, и с отцом твоим — солнышко. Но вот беда — несчастье с тобой случилось, и никто не знает, каким же это образом. Но виновных найдут, он тебе лично обещает. И он всё ещё заботливый, только уже без тебя.

— Вы каждый день желаете мужу смерти. Как вы можете судить других людей? — Я потрясённо приклеилась к стулу, осталось только рот разинуть от шока.

— Дамы, я вас прошу успокоиться и вернуться к предмету нашей терапии, — сдержанно попытался воззвать к нашему разуму психолог.

— Так я думала предмет терапии — какие мужики козлы, — злорадно крякнула Линда.

— Нет. Мы обсуждаем, как прошла ваша неделя.

— О, типичный ответ мужика-козла.

— Я бы попросил меня не оскорблять. — Мужчина держался с каким-то пугающим спокойствием.

— А я бы попросила не затыкать мне рот. И сигаретку.

— У нас не курят.

— Не больница, а церковь какая-то. Даже ребёнку в туалете не даёте покурить.

— У вас ни стыда ни совести, — осуждающе высказалась я.

— Ни стыда ни совести у мужиков, которые через доверчивых девочек пытаются добраться до их богатых отцов.