— И я про то — не растерялся Сергей Васильевич. А что ему теряться-то, если они с Кузнецовым вместе выросли, вместе срочную служили, вместе «вышку» милицейскую заканчивали. Правда, в середине восьмидесятых здорово друзья подразминулись. Из-за женщины, конечно, какая ещё может быть причина. Сергей очень уж любил Наташу. И та взаимностью отвечала. Год почти. А потом раз — и замуж вышла, но — за Николая. А тот и ростом пониже, и осанки не той, может только чувством юмора наделён поболее. Не понять их, женщин-то, такие ведь создания… Ну, да ладно, десять лет уж минуло. Давно и Краснов женился на такой же видной женщине, перетёрлось всё давно…

— Так вот — продолжил зам. по опер — предлагаю усилить меры конспирации. О предстоящем мероприятии, кроме нас троих, никто в отделе знать не должен. Личному составу объявляем, что будет рейд в Заголово — Сергей Васильевич назвал самый дальний посёлок района — А в последний момент вооружаем и выставляем людей у завода. Сегодня надо и начать. Завтра — большая отгрузка цемента. В ночь много «Камазов» съедется, все — с деньгами. Эти козлы точно примчатся. Если нормально всё пройдёт, повяжем, как пить дать, повяжем.

— Дожили — Кузнецов тяжело опустился в кресло — от своих скрываемся…

— Жизнь такая пришла, Николай Иванович — подал голос начальник УгРо Костя Девяткин, радостный такой (всё ж гнев начальства обошёл его на этот раз) — крыс кругом развелось, как собак нерезаных. То ли ещё будет, ой-ёёй…

— Ты, Костя, старшим сегодня к заводу в ночь пойдёшь — не разделил оптимизма и радости подчинённых начальник милиции — А ты, Сергей Васильевич, заступаешь на сутки сегодня ответственным! Вот и флаг вам в руки! Не возьмёте ночью ублюдков этих, я вас в четверг с собой на коллегию возьму. Не исключено — последний раз…

— Его вон, молодого, увольнением пугайте — не сдержался Краснов — а меня сорок раз уж увольняли…

— Хватит демагогию разводить! — шеф вновь стал срываться на крик, но вовремя спохватился — Свободны оба. И держите меня в курсе…

— Что за отношение к людям! — высказывал наболевшее Костя Девяткин, когда двигались по коридору — Ходишь тут… под пулей, под ножом… за гроши ломаные. А чуть что — уволю. Зла не хватает…

В половине восьмого вечера в кабинет к начальнику милиции ворвался Краснов. Красный, как сваренный рак, глаза на выкате от возмущения, в руке — бумаги какие-то.

— Ты полюбуйся, Иваныч! — натурально задыхался старый опер — Экспедитора с водителем бомбанули. Эти идиоты, вместо того, чтоб на площадке у завода встать, на Волгу попёрлись! Искупаться им захотелось, с деньгами-то… На берегу трое в масках всё и выгребли! Обрез — у них. Вот, скоты, что вытворяют! — возмущению Сергея Васильевича не было предела, и в адрес грабителей, и в адрес потерпевших легкомысленных.

— Ты ко мне поплакаться пришёл — не выдержал и съязвил начальник — я тебе сопли вытирать не собираюсь.

— Какие сопли? — сгоряча не понял зам. — А… нет, я по другому поводу зашёл. Экспедитор примету хорошую даёт — одного их нападавших, стопудовую примету: наколка на правой руке в виде солнышка входящего. Вот, терпила мне её нарисовал — Краснов подсунул начальнику лист бумаги, на котором при наличии фантазии можно было разобрать рисунок кисти руки с татуировкой — Так вот — оперативник, почему-то, перешёл на шёпот — Гена, это, Шакал. Однозначно — Гена. У него у одного такая наколка из местной шушеры. И рост, и фигура совпадают, сто пудов — это Шакал. Ну ты его помнить должен, по грабежам проходил у нас лет пять назад.

— И что ты предлагаешь? — так и не вспомнил Гену Кузнецов — Что от меня-то нужно?

— Как что? — удивился Сергей Васильевич — Команда нужна. Надо снять людей от завода и направить на задержания Геши и двух его дружков закадычных. Все данные у меня имеются. Не придут они к заводу, взяли своё на сегодня…

Начальник разрешения не дал. Велев работать с группой Шакала другими силами, уехал домой. В первом часу ночи в его квартире, как всегда противно, заверещал телефон.

— Ну что, Иваныч — без проволочек начал Краснов — По двум адресам я засады выставил, на третий — людей не хватает. Сниму я людей от завода, не придут они сегодня…

— Делай, как знаешь — не стал спорить «Иваныч» и положил трубку.

Утром, прибыв на работу, как Вы, уважаемый читатель, уже догадались, Николай Иванович узнаёт, что мероприятия по задержанию группы Шакала прошли безрезультатно, а у завода совершен очередной разбой. В бешенстве Кузнецов долго не мог прикурить сигарету, а когда ему это удалось, дверь приоткрылась и на пороге показался Сергей Васильевич. Пройти в кабинет — не успел, к нему стремительно приближалась пущенная рукой начальника пепельница. Краснов среагировать успел и захлопнул за собой дверь.

Ближе к обеду Кузнецову позвонил начальник уголовного розыска области — Приехал бы, ты, милый, информация есть завлекательная. И чтоб никто не знал из твоих, что ко мне едешь!..

— Такие вот дела, Николай Иванович — не предложив даже чашечку кофе, начал областной полковник — Мои тут группу на днях взяли… И по низу информация идёт, что крыска у тебя в отделе завелась. И не сержант простой, а из руководства кто-то… Он все мероприятия твои бандитам сливает, процент свой наличкой имеет. Мы информацию эту ещё дорабатывать будем, а ты, Николай Иванович, подумал бы и высказал мне соображения свои.

Лицо Кузнецова моментально покрылось красными пятнами, лоб — испариной, руки предательски задрожали, к горлу ком подкатил. Пауза неприлично затягивалась. Перед глазами встало сегодняшнее лицо первого зама, когда тот пытался пройти в кабинет и был отпугнут летящей пепельницей. А ведь довольное оно было, лицо-то это! Как сразу-то не дошло! Ну, Серёжа… Неужели простить не смог до сих Наталью… Неужели обида до такой степени гложет, что меня начальником назначили… Всегда считал ты себя более достойным… Ну, Серёжа… Ну дожились, ну доработались, да что это за жизнь пришла такая…

Тягостные думы Николая Ивановича прервал зашедший в кабинет оперативник. Он передал полковнику какую-то бумагу и спешно удалился. Начальник УгРо, бегло пробежав по строчками, поднял глаза на собеседника — Если верить моим данным, крыска-то эта — Костик Девяткин…

— Да вы что! — не смог сдержать радости в голосе Кузнецов.

— А что это ты такой довольный? — не понял полковник.

— Нет, нет… я не про то… А Девяткина, конечно, надо проверить, я согласен с вами…

— А мне на х… не нужно твоё согласие! — областной начальник круто поменял тон — Ты там развёл у себя крысятник, и ты за это ответишь! А сейчас бери моих парней и негласно переройте кабинет этого твоего Шестёркина! И чтоб сегодня доказательства были!..

Не стал Николай Иванович возражать, что Девяткин-то не только его человек, что, по большому-то счёту, назначен тот на должность самим же полковником, когда перевёл его из областного аппарата… Перед глазами — стояли ясные очи Костика и сказанная тем фраза про крыс, что развелось, как собак нерезаных…

Уж битый час, запершись с двумя областными оперативниками в кабинете Девяткина, начальник РОВД дотошно просматривал всё, что в нём имелось. О ЧП, естественно, сказал только Краснову, который и вывез Костю в одно из дальних сёл, придумав срочно оперативное задание. Духота выводила из терпения не меньше напрасных поисков. Обследовав сейф, стол и шкаф, Фролов принялся за книжную полку настенную. Среди томов свода законов, различных кодексов, брошюр и журналов взгляд упал на книгу в сером твёрдом переплёте. Николай Иванович, присев на стул, медленно и педантично стал её перелистывать. И вовремя, надо сказать, присел. Книга-то с вырезанным тайником оказалась, битком набитым крупными купюрами. И вновь всё повторилось: испарина с пятнами на лице, дрожанье рук и ком в горле. Схватился за голову милиционер старый. Захлопнулась книга, на обложке надпись: «Николай Островский. Как закалялась сталь».