— Во-во, всё и покажешь на месте, а потом и бычка продашь — начальник милиции поднялся с кресла — Денег вырученных мне не надо, помогаю тебе исключительно из-за любви к животным.

Когда Петра Васильевича увели, набрал прокурора — Готовь бригаду срочно, кино снимать, пока тёплый наш клиент. И это… после следственного эксперимента, дай ему, пожалуйста, возможность быка своего продать. Я поклялся дедуле…

Утром следующего дня Литвинову позвонил следователь — Спасибо Вам, Николай Иванович! — радовался как ребёнок — Мы вчера всё изъяли, задокументировали и засняли, сейчас уже не отвертится. Быка — продал, такой счастливый был. Вот чокнутый, дедулька.

После обеда — ещё один звонок — Вы знаете, Николай Иванович, Ядов опять не в сознанку пошёл, во даёт.

— Есть у человека сила воли…

— Разрешите?… — в кабинет через приоткрытую дверь робко заглядывал дежурный помощник.

— Да заходи ты, чего крАдешься! — начальник милиции с утра был не духе или, как сам любил выражаться, «не в духах».

— Павел Иванович — молодой старлей нерешительно прошёл к столу — Я вам утром докладывал про пожар в Сосновке… Так это… Участковый звонил…

— Толя! — находившийся «не в духах» Плетнёв заметно начал раздражаться — Ты растелишься сегодня наконец!

«Толя» от окрика начальника совсем растерялся и вообще перестал «телиться», но всё же взял себя в руки — Звонил участковый, говорит, нигде хозяев сгоревшего дома нет, пожилых пенсионеров. Вроде как погибли они при пожаре-то. Просил группу выслать…

Начальник РОВД грязно выругался — Не дадут спокойно доработать до пенсии, сволочи, месяц остался…

Дежурный конечно догадался, что определение «сволочи» ни к нему, ни к участковому не относится. Хотел задать какой-то уточняющий вопрос, но рисковать в последний момент не стал, выслушивая указания молча и в такт кивая головой.

Зима на рубеже двадцать первого века выдалась на редкость снежной. Дороги к сёлам еле успевали расчищать. И то — в одну полосу с «кармашками» для разъезда встречных транспортных средств. До Сосновки Плетнёв с опергруппой добрался к обеду. Сгоревший дом находился на самой окраине села. Далее строений не было, расстилалось покрытое девственным снегом поле. Местный участковый, Саша Прохоров, увидев выходящих из «УАЗика» коллег из райцентра, вышел к дороге — Мы тут пепелище раскапываем, Павел Иванович. А во дворе свинью нашли с огнестрельным ранением головы. И хозяев со вчерашнего дня никто не видел. Они из города сюда переехали. Два месяца назад домик этот прикупили. Боюсь, убийство здесь… двойное, а дом потом подожгли.

— Спасибо, дорогой, обрадовал — начальник милиции с мрачным видом прикурил сигарету — Твоими устами да мёд пить — тяжёлой походкой направился к месту происшествия. Только подошёл, и сразу услышал — Есть! Здесь они!..

Предположение участкового, как бы того не хотелось, подтвердилось полностью. На обоих телах имелись видимые следы насильственной смерти — огнестрельные ранения в голову.

— Ни хрена себе, Чикаго — Плетнёв тяжёлым взглядом упёрся в стоящего рядом Прохорова — Ты чего тут бандитизм развёл?

— Так он везде, бандитизм-то — не понял мрачного юмора начальника молодой лейтенант — Я ни чё не разводил…

Товарищ подполковник! — откуда-то из-за спины стремительно появился оперативник Дима Колчев — Там с огорода следы по снегу ведут, в поле уходят! — от возбуждения молодой парень весь раскраснелся, говорил очень быстро, тараторил, как баба базарная, а вообще не сотрудник уголовного розыска — Я за баню зашёл, а там уже тропки нет, и следы эти прямо…

— Показывай, давай — не стал дослушивать начальник — А то захлебнёшься ненароком.

В бескрайнюю даль поля, покрытого почти метровым слоем снега, уходили три дорожки свежих следов обуви.

— Да-а — участковый забрался рукой под шапку и стал усиленно чесать затылок — Пешком мы это поле засветло не одолеем. По ту сторону несколько сёл находятся, мы их все однозначно сегодня не отработаем…

И тут из-за угла соседнего проулка выворачивает и направляется в сторону опергруппы… Все даже примолкли от такого неожиданного и очень даже положительного поворота событий. Не обращая никакого внимания на столпившихся милиционеров, мимо лёгкой трусцой проследовал местный мужичок в фуфайке, самодельной кроличьей шапке, а самое-то главное, верхом на лошади.

— Чего стоим?! — рявкнул на своих Павел Иванович.

Свистом и криками всадника остановили. Лошадь-то, в принципе, ничего против не имела, но мужик взялся нудно отговариваться. Говорил, что кобылка ещё молодая, плохо объезжена и мало управляема. Вздыхал, канючил, повторял всё, «если чё стрясётся», он без лошадки последний кусок хлеба «потерят и с голоду подохнет». Довёл, короче, всех до белого каления, пока общими усилиями не объяснили популярно, что в деревне этого сельчанина не флягу с фермы стырили, а двух человек на тот свет отправили, и что жлобство в данной ситуации вообще не катит.

— Так бы сразу и сказали — спрыгнул на землю местный житель — Кто поедет?

Действительно, а кто поедет?

— Колчин, умеешь верхом скакать? — начальник строгим взглядом окинул оперативника.

— Обижаете, товарищ подполковник — гордо подбоченился Дима — в деревне, чай, вырос.

— Слава богу, не москвичи вы у меня коренные — обрадовался Плетнёв — Короче, задача твоя, как можно дальше пройти по следам и позвонить, чем быстрее, тем лучше, в райотдел. Мы на готове будем. Ну, с Богом, сынок… Не простудись, главное.

Лошадка, утопая по брюхо в снегу, медленно, но верно удалялась вглубь поля, унося с собой одинокого всадника…

Колчин позвонил через два с половиной часа — В Куликовку следы вывели, на дороге теряются…

— Во прёт сегодня! — не удержался от восторга Павел Иванович. Дело в том, уважаемый читатель, что деревня Куликовка из всего-то сотни дворов состояла. К тому же тянулась единственной улицей, прямой, как стрела. И данные обстоятельства многократно повышали шансы на розыск троих неизвестных, если, конечно, они не транзитники.

Вскоре в вышеназванном населённом пункте высадился милицейский десант. Плетнёв расставил по три человека с каждой стороны улицы и велел прочёсывать каждый дом и каждый двор, и всех подозрительных не оставлять без внимания.

Долго ждать не пришлось, вскоре с одного из дворов пулей выскочил Саша Прохоров и стал усиленно махать сидевшему в машине начальнику.

— В доме они — почему-то шёпотом докладывал участковый — спят, все трое. Когда Плетнёв прошёл в избу, глазам предстала не стандартная для деревни в общем-то картина.

Всё под евро выполнено, мебель дорогая, телевизор с экраном громадным. На столе — пустые бутылки из-под водки недешёвой, остатки закуски разнообразной и полная пепельница окурков. В комнатах — мягко говоря, не прибрано. Но самое главное, на батарее у входа сушились три пары зимних ботинок, протекторы которых идеально совпадали со следами в Сосновке. На диване и двух кроватях в разных комнатах безмятежно спали трое парней. Никто из них даже не шелохнулся.