Джеймс на минуту задумался, но в голову ничего путного так и не пришло. В последнее время подобное случалось с ним слишком часто, что не могло его не беспокоить.

– Придумаем что-нибудь по ходу дела, – сказал он наконец. – В крайнем случае объявим, что свадьба откладывается по семейным обстоятельствам.

Такого объяснения, конечно, недостаточно, чтобы заставить сплетников замолчать, но что еще здесь можно придумать? Чтобы скрыть смущение, он опять прибегнул к шутке:

– Скажем, что ты ждешь, когда доставят ванну в форме сфинкса.

Луиза с улыбкой покачала головой и, потянувшись к фолианту в кожаном переплете, который отложила в сторону, когда Джеймс вошел в комнату, предупредила:

– Я бы на твоем месте не стала рисковать, приводя папе подобные доводы. Это может плохо кончиться. Он не поймет, что ты шутишь, и подумает, что я сильно поглупела в Лондоне, хотя сам образ сфинкса вызовет у него симпатию – ведь это фантастическое существо отчасти лев. Папа любит животных, и, пожалуй, решит, что анималистические мотивы прекрасно подойдут для украшения интерьера.

Джеймс, улыбнувшись, поцеловал невесте руку, чтобы еще раз напомнить себе о своем статусе жениха. Луиза снова зарделась. Выйдя из библиотеки и оказавшись в коридоре, Джеймс испытал чувство, похожее на облегчение, и, прислонившись к стене, на мгновение закрыл глаза. Поговорить так, как он задумывал, не удалось.

Единственным добрым знаком было то, что она изъявила желание посетить его поместье. Но почему она все-таки упорно старалась отсрочить свадьбу? Из-за нежелания ехать в ненавистный Лондон? Если так, то почему тут же изъявила готовность поселиться в столичном особняке тети вместе с Джулией? Джеймс открыл глаза и в замешательстве покачал головой. На его взгляд, в поведении невесты не было никакой логики.

Луиза, по-видимому, еще не привыкла к своему статусу невесты. И было бы не по-джентльменски давить на нее и требовать большего, чем она могла ему сейчас дать. Джеймс был уверен, что в конце концов добьется своего: они с Луизой поженятся, и он поможет сестре и ее маленьким дочерям выйти из трудного положения.

Что касается Джулии, то Джеймс не мог препятствовать ее приезду в Лондон, но решил держать свои чувства в узде и не выходить за рамки приличий.

Тем временем Луиза, оставшись в библиотеке одна, пребывала в невероятном смятении и, отложив в сторону книгу, сидела, уставившись в одну точку, с отрешенным видом. Выражение ее лица было, как обычно, непроницаемым: Луиза не позволяла эмоциям брать верх над разумом, да и Джеймс мог вернуться в любую минуту.

Скрывать свои истинные чувства она научилась во время пребывания в Лондоне. Природная сдержанность помогла ей быстро усвоить эту науку. По выражению ее лица никто не смог бы догадаться, что творилось в душе Луизы, и это было для нее утешением, пусть и слабым.

Она умела скрывать страх, входя в помещение, где находилось множество незнакомых людей, которые с открытым пренебрежением смотрели на нее. Она искусно скрывала свое разочарование, когда кавалеры не приглашали ее на балу, и сдерживала слезы, готовые хлынуть от боли, когда какой-нибудь неуклюжий джентльмен оттаптывал ей ноги во время танца. Луиза не показывала досаду, когда ее тетя громко в присутствии своих друзей сетовала на то, что у опекаемой ею родственницы нет ухажеров. «На нее никто не клюет», – запросто говорила тетя Эстелла, не стесняясь цветистых выражений.

Да, Луиза была талантливой ученицей: в светском обществе даже не подозревали о тех уроках, которые она успела усвоить, – так по сравнению со страданиями, что испытывала девушка на каждом званом вечере или балу в Лондоне, разговор с Джеймсом мог показаться детской забавой.

И все же он оставил в ее душе неприятный осадок. Она знала, что Джеймс приехал в поместье для того, чтобы обсудить детали предстоящей свадьбы; ей было хорошо известно, что он хотел как можно скорее ее сыграть, и все же когда заговорил на эту тему, испугалась не на шутку. Луиза боялась покидать семью, ей внушал страх переезд в Лондон, где она всегда испытывала жуткое одиночество, о котором не рассказывала даже Джулии, не только сестре, но и самой близкой подруге.

Она знала, что когда-нибудь ей все равно придется выйти замуж, и хоть о любви тут не могло быть и речи – в конце концов, они лишь недавно познакомились, – он ей, безусловно, нравился. Луиза понимала, что не ровня богатому знатному виконту, который мог бы найти себе невесту и получше. Однако свой выбор он остановил на ней, за что Луиза была очень ему благодарна. Предложение руки и сердца, возможно, положит конец одиночеству и страданиям, и, опять же возможно, она перестанет чувствовать себя в Лондоне глубоко несчастной.

И тем не менее Луиза что есть сил стремилась отсрочить свадьбу. К счастью, Джеймс оказался настолько учтив, что готов был считаться с ее желаниями, хотя приводимые ею доводы и казались ему неубедительными. Но могла ли Луиза сказать ему правду? Могла ли признаться человеку, которого едва знала, что, несмотря на все, что он для нее сделал, не чувствует в себе решимости вступить с ним в брак? Нет, отважиться на такой шаг у нее не было сил, и она решила утаить от жениха свои сомнения, надеясь, что ее чувства к нему изменятся.

Вздохнув, Луиза выпрямилась. Копаться в своих сомнениях и надеждах не имело смысла. Джеймс уже был здесь, в поместье, говорил с ней и, согласившись с ее доводами, ушел. По крайней мере, на какое-то время все останется по-старому. И это радовало Луизу.

Она снова взяла книгу и открыла на заложенной странице. Это был роман Фанни Берни «Эвелина» о девушке, которая, приехав в Лондон, добилась поклонения мужчин, нашла свою любовь и завоевала себе место в аристократическом обществе. Читать больше не хотелось, и, поморщившись, Луиза раздраженно швырнула книгу в угол.

Второй день пребывания в поместье Стоунмедоуз-Холл принес Джеймсу немало сюрпризов. После странного разговора с Луизой, логики которой он так и не уразумел, виконт с нетерпением ждал встречи с лордом Оливером, чтобы обсудить планы на будущее. В том, что беседа с ним окажется не менее странной, он не сомневался. И хозяин поместья не обманул его ожиданий.

Лорд Оливер радушно приветствовал Джеймса в своем кабинете. Усевшись напротив барона, расположившегося за большим письменным столом, заваленным грудами бумаг, Джеймс на мгновение растерялся, не зная, с чего начать, как сообщить будущему тестю, что свадьба отложена на неопределенный срок. И вообще, надо ли сейчас обсуждать детали торжественной церемонии? Был ли в этом какой-то смысл, пока они с Луизой не назначили дату свадьбы?

– Лорд Оливер, я только что разговаривал с вашей дочерью… – начал Джеймс, откашлявшись.

– С Эмилией? Или с Элизой? – перебил его барон. – Но не с Анной же, конечно! Или все-таки с Анной? Неужели она досаждает вам просьбами поиграть с ней в бильбоке? Я попрошу леди Оливер поговорить с ней.

Он встал из-за стола и направился к двери. Джеймс, вскочив со своего места, уставился на него, пытаясь проследить за цепочкой умозаключений, наконец воскликнул: