«Я буду молчать, Великий Л'лэ».

«Конечно, будешь. Ты будешь молчать о том, что услышишь сейчас. Ты будешь молчать о том, что сила твоего сына — это моя сила. Ты будешь молчать, когда тот, от чьего семени зачато это дитя, будет рыдать кровавыми слезами. Ты будешь молчать до тех пор, пока Мужчина-без-Сердца не позволит себе его иметь».

«Кого?»

«Сердце, Бес-с-страшная, сердце».

Великий Л'лэ приподнял голову и дотронулся раздвоенным языком до щеки Фэйм. То ли целуя, то ли пробуя на вкус ее тихие слезы.

«А теперь тебе пора. Твой сын хочет сделать первый вдох и увидеть этот мир своими глазами», — сказал он, ласково и несильно сжимая кольцами змеиного тела ее живот.

— О-ой! — вскрикнула женщина и проснулась.

— Что?! Уже? Больно?

— Больно. Схватки начались, — простонала Фэйм, слегка ошалело глядя на Кайра.

В ее голове еще звучал голос Великого Огнерожденного.

«Помни и молч-ч-чи, Бес-с-страшная! Потому что, ес-с-сли ты наруш-ш-шишь молч-ч-чание…»

Примерно час лорд канцлер изучал очередной доклад, и у Моррана создалось такое впечатление, будто его подопечный вдруг впал в детство и позабыл алфавит. Потому что невозможно читать столько времени две странички рукописного текста. Разве только по слогам. Вполне возможно, Джевидж просто испытывал терпение своего телохранителя. Он часто проделывал нечто подобное со своими подчиненными. Вызовет с очередным рапортом и держит по стойке «смирно», якобы читая, до тех пор, пока нерадивый не признается в ошибках, а усердный не начнет роптать. Но так как Морран Кил не имел к исследуемым документам никакого отношения, то причина столь явного демарша магу была совершенно непонятна. Зачем усаживать в кресло напротив и молчать битый час?

И вдруг Джевидж поднял на телохранителя тяжелый недобрый взгляд. Словно кипятком в лицо плеснул. По ощущениям почти то же самое.

— Вы умеете играть на фортепиано, мэтр?

— Немного.

Морран не удивился вопросу. В его досье черным по белому было написано: отец по профессии настройщик роялей, а мать — учительница музыки на дому. Странно, если бы их сын вообще ни разу не сидел за инструментом.

— Лучше, чем играет моя жена, или хуже? — уточнил канцлер.

Миледи играла неплохо, особенно для выпускницы частного пансиона. Техника вполне на уровне, но сказывается долгое отсутствие практики.

— Гораздо хуже. У меня нет музыкального слуха, — честно признался маг.

— Но вы учились музыке?

— Да, милорд.

Из-под палки, через силу, с ненавистью к злосчастной брынчалке и мечтой никогда и близко не подходить к любому музыкальному инструменту. Которая сбылась довольно скоро. Стоило только попасть в Хоквар, как о гаммах пришлось тут же забыть.

«Надеюсь, он не заставит меня играть», — искренне понадеялся Морран.

— Как это происходит? Как учатся музыке? — продолжил допрос Джевидж.

— А вы не знаете?

В нарви-месяце они с миледи дважды были в опере. На «Алмазной короне» и «Фее Трав». Лорд канцлер любил и ценил музыку. Еще больше он любил продемонстрировать всем окружающим свое презрение, а также драгоценности и безупречность супруги: ее манеры, ее тонкий вкус и — да! — ее украшения. Такого роскошного сапфира, какой сверкал на подвеске леди Фэймрил, не было даже у леди Лэрды Вайн Рунлиш — фаворитки императора. Именно неофициальный статус любовницы Раила Второго не дозволил придворным указать на недопустимость подобного превосходства.

— Я знаю, но я спрашиваю об этом вас, чтобы узнать еще одно мнение. Неужели это так трудно понять? — фыркнул Джевидж. — Рассказывайте.

— Ну-у-у-у… сначала показывают нотный стан и как располагаются на нем ноты, и одновременно демонстрируется, какой клавише соответствует какая из нот. Затем учатся гаммы, то бишь ставятся руки.

Морран даже изобразил пальцами на подлокотнике кресла движения пальцев.

— Далее? Что происходит далее? — не унимался канцлер.

— Ученику даются для разучивания простейшие мелодии, наиболее запоминающиеся гармонии, которые он повторяет и повторяет, пока не сможет играть по памяти. Постепенно пьесы становятся сложнее, в них уже есть аккорды, а параллельно проводятся занятия по сольфеджио, развивающие слух.

Джевидж откинулся в своем кресле и слушал, не сводя с собеседника внимательных темно-серых глаз, только знай потирал успевший зарасти щетиной подбородок.

— Значит, для обучения музыке необходим преподаватель, инструмент и ноты, так?

Сбитый с толку экзорт согласно кивнул.

— Хорошо. А если без нот?

— Не проблема. Все равно учитель все объяснит и покажет, но будет сложнее.

— Верно. Тогда усложним задачу. Можно ли обучиться играть на фортепиано без учителя и нот?

— Можно. Если у человека абсолютный музыкальный слух. Он будет подбирать знакомые мелодии просто на слух, ведь в его голове она уже звучит.

— Замечательно. А без фортепиано?

Морран призадумался. К чему этот разговор? Ведь не ради же простого любопытства он затеян.

— Понимаете, милорд, такие случаи бывали. Один очень бедный ребенок, которому не могли купить инструмент или отдать на обучение, так хотел играть, что рисовал углем на полу клавиши и тыкал в них пальцами.

— Я знаю эту историю, вернее, легенду про великого виндрийского маэстро Барроссо.

Лорд канцлер озабоченно хрустнул суставами, выгибая собранные в замок пальцы.

— Получается, на самом деле все зависит лишь от того, существует ли в природе такая штука, как фортепиано. Надо услышать музыку, исполненную именно на нем, чтобы попытаться научиться ее воспроизводить самостоятельно, — предположил он.

— Да, именно так.

Какое-то время Джевидж сосредоточенно смотрел куда-то в пространство над головой телохранителя. Потом резко хлопнул в ладоши.

— Значит, нам всего и осталось, что найти это дьявольское пианино. Собирайтесь, мэтр, нам пора.

На часах было ровно пять пополудни.

— Куда?

— Искать пианино, — ухмыльнулся лорд канцлер и, поймав изумленный взгляд мага, исправился: — Это была шутка. Мы едем домой.

«ВсеТворец! До чего же странный разговор!»

Но на Илши-Райн они не поехали, точнее, поехали, но не сразу. Сначала Джевидж попросил кучера сделать небольшой крюк к храму ВсеТворца-Зиждителя. Касан только глаза выпучил от удивления, но ничего не сказал.

Росс не был в храме уже лет двадцать, если не больше. И не из-за отсутствия веры, а потому что полагал себя человеком сильным и упорным, способным добиться всего самому. Помощь нужна слабым, им одно упованье на высшую милость. Да и не нужно Джевиджу ничего такого, чего нельзя было бы добиться без божественной поддержки.