– Он замечательный. Я порисую?

Лана кивнула. Они вышли из здания, Настя отыскала на площади некую нужную ей точку и попыталась усесться на каменный парапет. Лана быстро подпихнула ей под попу свернутый палантин. Пока Настя рисовала, она вернулась в собор, еще раз полюбовалась на золотой ларец, где, говорят, содержатся мощи трех волхвов, внимательно рассмотрела витражи, поставила свечку перед алтарем Богоматери. Когда она опять вышла на солнечный свет, на площади стало еще более многолюдно. К двум «статуям» прибавились еще три: Чарли Чаплин; невнятная личность, драпированная в серую хламиду; и худощавый мим с белым гримом на лице, затянутый в черное трико и в берете с красным помпоном. Он время от времени оживал, исполнял короткий этюд, а потом снова переливался в неподвижность. Как показалось Лане, ему монеток кидали больше всего. Убедившись, что Настя занята, она сходила в ближайшее кафе, посидела за столиком, выпила кофе и позвонила Марку, потом отнесла дочке чашку горячего шоколада. Чмокнула в макушку и спросила, можно ли ей сходить в магазин. Настя не возражала, и Лана около часа провела на торговой улице и даже купила себе кое-что. Потом получила эсэмэску с сердитым смайликом и поспешила обратно на площадь. Настя сидела на парапете, как нахохлившийся воробей. Выяснилось, что она устала и голодна. Они зашли в ресторан и съели восхитительную рыбу, а потом еле живые и совершенно сонные поплелись в отель.

– Спать хочу, – говорила Настя. – Но ведь еще только семь часов!

– Это здесь семь, а в Москве очень даже девять! И, учитывая, во сколько мы сегодня встали, можем завалиться спать сразу, как придем.

За стойкой дежурил тот же портье, он одарил дам улыбкой и электронной карточкой-ключом. Номер оказался просторным, с хорошим телевизором и красивой мебелью. Их чемоданы стояли посреди комнаты.

– Кто первый в душ? – спросила Лана, открывая свой чемодан.

– Иди уж, – ответствовала Анастасия, заваливаясь на кровать и включая телевизор.

Лана вошла в ванную и взглянула на себя в зеркало. В голове ее бродили рассеянные мысли о том, как славно они погуляли и как там без нее муж и дети… Но все мысли разом исчезли, когда в зеркале она вдруг зацепила взглядом отражение душевой кабины. Там, за матовым непрозрачным стеклом, громоздилось что-то темное. Несколько секунд Лана неподвижно стояла на месте, глядя в зеркало на темную массу. Потом развернулась и уставилась уже непосредственно на кабину. Там явно что-то есть! Что-то большое, размером и очертаниями с сидящего человека! Надо закрыть глаза, подумала Лана, и сосчитать до… не важно до чего, потому что закрыть глаза немыслимо… Да что там, ей страшно даже просто моргнуть! Но как же проверить – померещилось ей или нет? Дверца кабины прикрыта неплотно, и, двигаясь по ванной комнате, но не приближаясь к стеклу, Лана нашла точку, с которой рассмотрела в щелку джинсовую ткань и… это была рука. Кисть большой и неухоженной мужской руки. По ее неподвижности Лана поняла, что тот, кто сидит в душевой, вряд ли станет еще принимать душ. Спиной вперед она выбралась из ванной, сунула ноги в кроссовки и велела Насте:

– Пойдем!

– Куда? – Само собой, дочь даже не сдвинулась с места. Она вполне комфортно устроилась на кровати, добыв из мини-бара минералку и орешки.

Лана выхватила у Насти бутылку, сделала пару глотков холодной воды и задалась вопросом, не поехала ли у нее крыша. Ведь это нереально: прилететь в Европу, поселиться в приличном отеле и найти труп в душевой кабине!

– Эй, мам… ты чего? Тебе нехорошо? – забеспокоилась Настя.

Лана продолжала столбом стоять посреди комнаты. «Померещилось, – говорила она себе. – Я устала. Может, Настю позвать взглянуть?» Нет, этого материнский инстинкт позволить не мог, и она метнулась обратно в ванную. От двери уставилась на душевую кабину. Он по-прежнему был там. За спиной завозилась Настя, сползая с кровати и продолжая взывать к матери. Лана плотно закрыла дверь ванной комнаты и велела:

– Надень обувь и возьми сумки, с которыми мы пришли. Идем вниз.

– Да что там такое-то? – не унималась дочка. – Дохлый таракан?

Но Лана только замотала головой, выпихнула девочку из номера, захлопнула дверь и побежала вниз по лестнице. Анастасия, раздосадованно ворча, плелась следом. Портье встретил их вопросительным взглядом. Лана остановилась подле стойки, уставилась на молодого человека и вдруг поняла, что совершено невозможно произнести вслух: «Что за безобразие – у вас там труп в душе!» Или «Простите, но номер с трупом в душевой кабине нам не подходит». Он решит, что она сошла с ума. И вместе с волной дурноты накатилось новое сомнение – может, все же померещилось?

– Что-то не так? – проявил догадливость портье, глядя на растрепанную женщину и хмурую девушку, тревожно поглядывающую на мать.

– Будьте добры, поднимитесь в номер и загляните в душ, – сказала Лана, выкладывая на стол карточку. – А мы тут подождем. – И она вошла в лобби-бар, где в углу скучал над коктейлем пожилой господин.

Надо отдать должное исполнительности персонала немецкого отеля. Портье не стал больше ничего спрашивать; он воззвал к своему коллеге, который функционировал где-то в глубине помещения, тот незамедлительно занял место за стойкой, а портье послушно отправился в номер. Лана попросила кофе и теперь отпивала маленькими глотками горький эспрессо и делала вид, что не замечает испуганно-растерянных взглядов дочери, а на все ее расспросы только качала головой и говорила: «Давай подождем» и «Через пару минут все узнаем». Когда портье вернулся и, не взглянув на постояльцев, нырнул в дверь за конторку, она вытянулась в ту сторону, прислушиваясь. Вот до нее долетело слово «полис», и Лана испытала огромное облегчение: она не сошла с ума, а труп в ванной – проблема отеля, в конце концов.

Впрочем, ближайшие полтора часа это все же оказалось проблемой и для мамы с дочкой, потому что приехала полиция и события стали развиваться по известному всем сценарию. Их усадили в помещении ресторана, где утром они так беззаботно наслаждались завтраком, а сейчас все было пусто, казенно и тревожно. Документы, вопросы, вопросы, вопросы… Настя, услышав про труп, вытаращила глаза и воскликнула:

– Да ты что?! Что ж ты меня не позвала посмотреть?

– Уверена, что это было бы здорово? – холодно спросила Лана.

Взглянув на мать, девочка сразу сникла.

– Нет, я так… вообще-то не хочу я его видеть.

Один из приехавших детективов говорил по-английски, и, после того как Лана ответила на все вопросы, она спросила, нельзя ли ей отвести дочку в другой отель, а потом она хотела бы забрать вещи: их чемоданы все еще в том злополучном номере.

– Мадам не желает остаться в этом отеле? – переспросил полицейский.

– Нет! Но мы очень устали, и далеко я не пойду: на этой улице еще две или три гостиницы, где-то должен найтись свободный номер.

Полицейский отправился совещаться со старшим. Старший детектив был высок и тощ, с соломенными волосами и бледными веснушками. Представился герром Штольманом. Он уже успел кратко переговорить с Ланой, осмотрел номер, куда-то позвонил и теперь уселся напротив дам и внимательно оглядел Лану и Настю.