Не только моя личная жизнь возмущает папу. Он, кажется, так и не оправился от давнего потрясения, когда я сообщила ему, что хочу стать актрисой. Творческие профессии папа презирает. Его девиз: «Работа, работа и еще раз работа!» За конторским столом. С фиксированной зарплатой и приличной пенсией. С актерской карьерой ничего не вышло, я залезла в долги и этим, казалось, подтвердила его правоту. Потом решила пойти учиться на журналистку – все говорят, что у меня язык хорошо подвешен. Но папа не верит в мои способности и не упускает случая заметить, что синдром «вечного студента» – просто другое название для лени и безответственности.

Он одолжил мне денег с условием, чтобы я «разобралась в себе и поняла, чего хочу» иными словами, нашла работу с девяти до пяти. Что оставалось делать? Вот почему до прошлого четверга я сидела на телефонной станции, с утра до вечера пререкаясь с недовольными клиентами. Не слишком увлекательное занятие – но попробуйте сказать об этом человеку, который жизнь посвятил производству и установке водосточных труб! Мало того – подозреваю, что он действительно любит свою работу. Помню, как по воскресеньям, отправившись с нами куда-нибудь в парк или на гулянье, он делал крюки в несколько миль, чтобы взглянуть на новый водосток такого-то! Мы приучились за двадцать шагов отличать его трубы от продукции конкурентов.

Для меня загадка, как ему удалось подцепить маму.

Про нее все говорят: «Лицо кинозвезды и походка балерины». Но внешность – не главное. В своей семье мама стала первой девушкой, окончившей университет. И уже много лет преподает английский в колледже. Она, без сомнения, умнее папы: он это понимает и втайне мучается. Папа из тех людей, которые беспрерывно всем доказывают, что они лучше других. А мама – из тех, которым нет нужды ничего доказывать. И так видно:

Мы с Иззи, когда были помоложе, мечтали обменяться родителями. Мой солидный и надежный папочка как нельзя лучше подходит ее крохоборке-мамочке. А моя мама с папой Иззи узнала бы вкус романтики, которой ей так не хватает. Она ведь даже за границей ни разу не была! Почему? Папа считает, что это пустая трата денег. Мама не жалуется; но порой, когда мы с ней разговариваем об Иззи и Дейве, я слышу в ее голосе тоскливые нотки.

– Ты ведь не хочешь таких отношений, как у них, – говорит она. – Так зачем спешить? Подожди, пока не встретишь мужчину, рядом с которым поймешь, что не можешь больше ждать!

Иногда я восхищаюсь ее стоическим равнодушием к папиной вредности и скупердяйству; но чаще ее смирение меня угнетает. Конечно, папа неплохой человек – но до чего же ограниченный и твердолобый! Неужели мама не чувствует, что жизнь проходит мимо? Неужели не хочет чего-то большего? Когда я думаю, что она могла сделать, чего добиться в жизни, мне становится горько. Я готова проклинать папу за то, что он не дал ей раскрыться.

И очень боюсь, что то же случится и со мной. С тех пор, как я посмотрела «Ширли Валентайн», меня преследует мерзкий липкий страх – превратиться в такую же зашуганную домохозяйку, медленно сходящую с ума в четырех стенах опротивевшего дома. Помню, как я громко возмущалась после фильма: зачем Ширли вызвала мужа, этакую бесчувственную свинью, в Грецию?

Мама странно взглянула на меня – тогда я не поняла этого взгляда – и ответила:

– От человека, с которым прожила столько лет, так легко не отделаешься.

Еще мама говорит, что на человека, которого знаешь – по-настоящему знаешь и понимаешь, – обижаться невозможно: ведь тебе понятно, почему он так себя ведет.

Однако с Надин этот принцип не работает, Я не понимаю, почему ей нравится делать мне больно.

В тот вечер я была совершенно не в настроении ругаться, поэтому, опрокинув в себя две крошечные рюмки (Надин пила сок), извинилась и ушла к себе – якобы устала и хочу лечь спать пораньше. Ни одного приличного фильма по телевизору не нашлось, так что я стала перебирать старые вещи. Все здесь осталось, как было пять лет назад, когда я перебралась на квартиру к Иззи. Я потянула ящик письменного стола – толстая книга скользнула на пол и открылась на середине. «Классические стихи о любви». И здесь мне нет спасения! Я швырнула книгу на туалетный столик и задвинула в самый дальний угол.

Ну-ка, а это что? Волшебная свеча под названием «Найди новую любовь» – давний подарок Иззи. Ее тетя целую коробку таких привезла из Лос-Анджелеса. Свечу надо зажечь в пятницу после захода солнца, прошептать коротенькое «заклинание» – мол, хочу встретить мужчину своей мечты – и оставить свечку на семь дней и семь ночей, чтобы выгорела дотла. Свеча защищена толстым стеклянным колпаком, так что ее можно оставлять без присмотра. Она розовая, с блестками, и пахнет какими-то целебными маслами; Иззи зажгла свою свечу и вскоре встретила Дейва. Возможно, это и удержало меня от эксперимента – не хватало еще, чтобы судьба соединила меня с таким же тюфяком! Да и не хочу я «находить новую любовь». Мне нужно вернуть старую. Но в тот вечер я рассуждала иначе. Конечно, Надин ужасная бяка, думала я; но все же хочется испытать то, что испытывает сейчас она.

Хватит ли у меня храбрости зажечь свечу? Я ощупываю стол в поисках спичек. Под руку попадается красная коробочка с эмблемой клуба латиноамериканского танца «Аи Карамба». Я припираю дверь стулом, чиркаю спичкой и тушу свет. Желтый огонек пляшет в темноте я смотрю на него, пока не засыпаю.

Наутро свеча оплыла и стала заметно короче, но еще горела. Я проснулась в необычно умиротворенном настроении: должно быть, причиной тому стал сон. Сон об удивительном человеке, рядом с которым я наконец-то почувствовала себя счастливой и желанной. Лица его я не разглядела и теперь, нежась в постели, размышляла, кто бы это мог быть. Он казался таким знакомым; однако известные лица, которые я перебирала в памяти, возбуждали совсем иные чувства. На Си Джея не похож. И на Тревиса (на Тревиса – в особенности). Вообще не похож ни на кого из моих «бывших», и это, пожалуй, добрый знак. Такой приятный теплый сон – словно пижама, подогретая на калорифере!

Повалявшись немного в постели, я вытащила руку из-под одеяла, нащупала телефон и набрала номер Иззи. Та ночевала у Дейва: он как раз принес ей завтрак в постель. Судя по тому, какре попурри из танцевальных ремиксов гремело на заднем плане, Иззи как раз смотрела по телеку субботний хит-парад. Однако – верная подруга – она выключила звук, едва я начала рассказ о своем сне.

– Может быть, ты его еще не встретила, – предположила она.

– Тогда почему он казался таким знакомым?

– Потому что он – твоя половинка. Больше ничего сказать не могу, слишком мало данных. Когда мне приезжать?

– Он появится в час. Значит, тебя я жду раньше.

– Разрешаешь подкалывать Надин на глазах у ее суженого?

– Ради бога! Пока, жду.

Звонок в дверь раздался в 12.30. Надин торчала в ванной (наверняка выщипывала брови – точнее, то, что от них осталось), папа; весь в дыму, разводил за домом костер, а мама ушла в магазин за лимонами. Осталась я. Но мне-то что за дело до чужого жениха?