отсутствие денег, перспективу возвращения к родителям и даже поиски работы, которые я так «удачно» залажал сутки назад, можно забыть. И потом вообще периодически в портал нырять, чтобы раздобыть трофеи, которые потом можно продать дома.

Удивительная штука — человеческая психология! Стоило мне переключить фокус внимания с прошлого на будущее, как минувшие злоключения потеряли свою ауру ужаса и безнадеги. Наоборот, теперь я уже желал продолжения! Финансовая независимость, крутые приключения, уникальные скилы — и все это в реале! Со мной!

Стоило, однако, перейти к конкретике, как все стало не так радужно. Я вдруг понял, что понятия не имею, как продавать драгоценные камни. Как-то не приходилось раньше.

С одной стороны — можно пойти в ломбард. Они же все принимают, да? Сам никогда не обращался, но много раз слышал. С другой — ну сколько мне там денег дадут? Копейки! И это хорошо, если потом в полицию не стукнут.

Или нет? Вообще, это законно?

Еще учась в вузе, я услышал от одного из наших преподавателей фразу о будущей своей профессии.

«Журналист знает обо всем. Но очень немного».

Тогда она мне показалась смешной — это во времена-то гугла? Но сейчас я вынужден был признать, что препод был прав.

— Нужно пойти посерфить! — сделал я закономерный вывод и поспешил к ноутбуку.

Некоторое время гуглил законы по реализации драгметаллов и камней. Закончил с четким пониманием, что государство и тут меня поимело. Значит, я, рискуя жизнью, валю монстров в другом мире, не щадя себя, добывая камушки, а оно себе забирает пятьдесят процентов?! Вот с хренов?!

А, забыл, с остатка я еще тринадцать процентов НДФЛ должен заплатить. И объяснить, где я их нашел, и доказать, что не украл, и…

В общем, гиблое это дело, пытаться выдать камешки за случайно найденный клад. А в историю с другим миром и мутантом, из которого выпадают камушки, вряд ли кто-то поверит.

Ломбарды и ювелирки тоже не были вариантом. Порыв форумы, я понял, что первые кидают со страшной силой, предлагая пять тысяч даже за яйца Фаберже, а вторые стучат властям. Ибо за сокрытие информации по таким вот находкам грозит довольно серьезное наказание.

Пригорюнившись, я смотрел на блестящие «кристаллы» и понимал, что мечтам моим о быстром богатстве не суждено стать реальностью. Но тут вспомнил своего одноклассника, который даже в школе умудрялся иметь проблемы с законом, а чудом ее закончив, и вовсе, если верить слухам, связался с откровенным криминалом.

Это был хлипкий, но тем не менее вариант. Может, он мне в память о школьных годах беспечных даст какой-нибудь вариант продажи лута?

Звали одноклассника Сашкой, и телефон у меня его имелся. Так что набрать его было делом минутным.

— Тема есть, Саш, ага. С меня причитается, если поможешь. Давай завтра с утра? Часов в десять? Где? А, понял! Буду.

Глава 5

Сразу, как откатился портал, я активировал его прямо из квартиры и вошел в Мишшес. Смахнул надпись «Соединение с сетью “Консул” установлено. Добро пожаловать, эквит!», вызвал инвентарь и уже через секунду держал в руках камни. Шаг назад, и я в своей квартире, закрываю портал. Двадцать секунд на все про все. У меня еще есть сорок секунд, если понадобится сегодня.

На встречу пришлось тащиться через весь город, на самую окраину. Ближе Саня не мог, у него там рядом еще какая-то «стрела», как он выразился, была. Ну а я спорить не стал — очень хотелось понять, может он мне помочь или нет. И еще — стоящий у меня товар или просто камешки?

По телефону, конечно, мы ничего обсуждать не стали — не дураки же. Так что я, строго говоря, еще не знал, срастется что-то, а то, может, лишь зря потрачу время.

За три года с того момента, что мы виделись в последний раз, Саня стал еще более похож на бандюка. Даже фиксой позолоченной обзавелся и теперь сверкал ею в разговоре. Невысокий, щуплый и очень суетливый — казалось, у него на руках и ногах по дополнительному суставу имелось, причем на шарнирах.

— Че, как сам? — хлопнул он меня по плечу, пуская одновременно блеск с позолоченной коронки. — Про заек-то пишешь?

Прикол этот со школы еще тянется. Я хотел стать журналистом — это в моем понимании было максимально профильное образование для того, кто хочет стать писателем. Великим, естественно, но фантастом. Реальность мои представления быстро обломала, доказав, что литература с журналистикой общего имеет столько же, сколько дворняга у подъезда с выставочным экземпляром добермана.

Но тогда я очень хотел писать книги. Ни одной не написал до сих пор, но тогда, в школе, у меня было с два десятка заготовок лютейшей графомани, каждой, правда, по одной-две главы.

Саня, который в этих вопросах разбирался на уровне «че-ща-сказал?», назвал меня как-то поэтом. Я его поправил, сообщив, что пишу прозу, а не поэзию. Когда ему объяснили разницу — сперва-то он мой ответ за маты принял, — он вспомнил какой-то бородатый мем времен своего дедушки и стал звать меня исключительно прозаяком. Который про заек пишет, далее расшифровывал он и ржал, будто действительно что смешное сказал.

При этом меня в классе он, кажется, считал единственным человеком, с которым общаться было не западло. Пару раз, совсем еще по шпане, мы подрались, и он оказался под впечатлением, что ботан, оказывается, может за себя постоять.

И был Санек не тупым, как думали учителя. То, что ему нужно было, особенно если это касалось денег, схватывал на лету. Так что я надеялся, что за годы его обширные еще в школе связи порядочно разрослись, и он сможет помочь с моей «проблемкой».

— Норм, — ответил я на первый вопрос. И тут же, чтобы не забыть, и на второй сразу: — В процессе, скину на мыло почитать.

— Не-е, много букф меня убьют. Отправляйте денежные переводы, — щерясь, отозвался он. И сразу перешел к делу: — Че за тема, Свят? Грабим банкомат?

Тут же ржанул, опять-таки, считая свою шутку верхом остроумия.

— У меня чуточку покрупнее интересы, — важно ответил я. — Мне бы камешки толкнуть, ограненные, как ты понимаешь. Есть люди на примете, кто таким занимается?

В глазах одноклассника блеснул знакомый мне огонек интереса. Все, подключились незадействованные мощности мозга, теперь Саня превратится из питекантропа в хомо сапиенса, причем в одного из самых сметливых его представителей.

— А ты не