– Может быть, и так, уже не проверишь. А если нет, в наши ряды затесался ещё один «крот» европейского «Комитета 300». Мощно работают паразиты, легко находя предателей среди либерастов.

Нестор промолчал, вспоминая недавние сражения с российскими «борцами за права человека», завербованными западными спецслужбами. Возиться с их перевоспитанием не имело смысла, эти люди давно потеряли совесть и продали душу дьяволу за иудины гроши.

– Что собираешься делать?

– Хвощёв требует моего присутствия. Поеду в Москву. Епархия Каменева находится там. Хорошо бы и тебе поехать со мной.

– Ты же знаешь, что я не поеду.

– Там было бы легче охранять тебя.

– Нет!

– Ладно, паранорм несчастный, оставайся здесь, пока гром не грянет. Заметишь слежку или снова напросится на рандеву Каменев – дай мне знать.

– Надо решить, как помочь Мыследару.

– Корень квадратный! – всплеснула руками Жанна. – Забыла! Без меня к нему не суйся, одному тяжелее прыгать по мозгам инопланетян.

– Разве нам придётся прыгать?

– А как ты собираешься помогать плазмикам? Других вариантов нет, кроме как вселиться в голову парламентера голдхоулцев и выяснить их цели.

Жанна слезла с кровати и пошлёпала босыми ногами к ванной. Нестор последовал за ней.

– Может, сделаем это до твоего отъезда?

– Не спеши в Лепеши, в Сандырях ночуешь, как говаривала моя бабуля. В таких делах торопиться нельзя. Мы должны просчитать все варианты контакта, чтобы не наломать дров. Свяжемся с Мыследаром через два-три дня.

– Ты приедешь?

– Либо я, либо ты. – Жанна скрылась за дверью ванной комнаты.

Улыбаясь, Нестор поспешил на кухню готовить завтрак.

Президент не согласился отправить в отставку советника по экономической безопасности, работающего, по данным Козодоева, на либеральное крыло оппозиции, и взбешённый Иван Егорович долго не мог прийти в себя, вернувшись из Кремля в головной офис на Лубянке. Ему нередко хотелось крикнуть главе государства: что вы делаете, гарант соблюдения Конституции?! Что вы творите, Анатолий Павлович, чёрт побери! Почему пригреваете истинных врагов России, опираясь на их лживые доклады и советы?! Но это был бы глас вопиющего в пустыне. Президент делал то, что, по его мнению, шло на пользу государству, без резких движений, был осторожен и терпелив, только терпение это, опиравшееся на либеральный путь «прогресса» и поощрение Запада, далеко не всегда шло на пользу народу страны. Политики по ту сторону границы и океана признавали только силу, поднимая вой по любому поводу и при любой попытке России жить по своим правилам, но не решались применить армию НАТО: страна встала с колен и начала возвращать былую мощь. Однако главе государства следовало бы действовать намного жёстче, тогда и уважения со стороны лидеров Запада было бы больше. Однако президент «буксовал», редко отвечая на хамские выпады идейных врагов, хотя мог бы ответить убедительнее.

В пятницу двадцать первого ноября Козодоев после встречи с президентом, в очередной раз отказавшимся уволить советников и зарвавшихся министров, и даже не пожелавшего обсудить идею национализации Сбербанка, позвонил Добрынину:

– Севастьяныч, нужно поговорить, подъедешь?

– Куда?

– Можно ко мне домой, можно в офис.

– На Лубянку не поеду. Я сейчас в области, но хотел вечером поужинать в столице с полковником.

– С кем?

– С главным «призраком».

– Редкая птица в наших краях. Что это вы вдруг решили рискнуть?

– Чем это мы рискуем? – усмехнулся Добрынин. – Мы у себя дома, а не в оккупированной радикалами-исламистами Европе.

– Пожалуй, я к вам присоединюсь. Где встречаетесь?

– В ресторанчике «Les Ole Петровка».

– Ни разу не был.

– Но сразу предупреждаю – Леонидович может отказаться, он не любит шума.

– Ты о чём?

– Ты ведь всегда ездишь в сопровождении телохранов, а это лишняя суета, привлекающая взгляды посторонних.

– Во-первых, не всегда, не перегибай. Приду один, тихо. Не настаивал бы, да больно тема важная. Президент мне тут наговорил всякого. А решать проблему, скорее всего, будут наши слиперы. Так что Ланин поймёт.

– Хорошо, встречаемся в восемь.

Козодоев выключил вижн, повертел в пальцах очки, разглядывая красивого дизайна дужки. Гаджет – пришло на ум название аппарата связи. Припомнилось шутливое замечание бывшего коллеги по КЗО Брусникина о смысле термина: по-русски словечко «гаджет» звучало близко к фразе «гад же ты», что действительно в немалой степени отражало влияние электронных устройств на здоровье пользователей. И это обстоятельство являлось самым адекватным подтверждением богатства великого русского языка.

Улыбнувшись, Иван Егорович бросил очки с дополненной реальностью на стол. Система вижн-связи всё больше завоёвывала мир.

К ресторану он подошёл в восемь с минутами, профессионально отметив появление двух крутых авто, высаживающих не менее крутых пассажиров – двух джентльменов в дорогих полупальто и женщину в шубе «под норку». «Les Ole Петровка» не считался самым пафосным рестораном Москвы, но располагался он в центре города в окружении старых московских переулков, что добавляло ему значимости, и посещали его нередко люди из правительственной и партийной «элитной» тусовки.

Козодоев дал знак сопровождавшему его в отдалении телохранителю, и молодой лейтенант прошагал мимо как обычный прохожий, чтобы занять позицию для наблюдения за рестораном. Тогда и сам генерал открыл прозрачную дверь заведения под зелёным парусиновым навесом.

Время было далеко не позднее, и ресторан работал на полную катушку. Козодоев не посещал его ни разу, поэтому, сняв куртку, сначала осмотрелся.

Добрынин и Ланин, похожие на чиновников не меньше, чем их соседи, сидели напротив друг друга у окна за круглым белым столом, занимая два кресла – жёлтого и зелёного цвета. Ещё два таких же кресла пустовали.

Козодоев подошёл, пожал руки «чиновникам», занял зелёное креслице. Заметив, что на столе уже стоят бокалы и столовые приборы, поднял брови.

– Вы уже заказали?

Добрынин подвинул ему цветастый альбом меню.

– Выбирай.

– Давно сидите?

– Полчаса.

– Справа за кадкой ваши ребята?

Ланин усмехнулся, продолжая изучать винную карту.

Добрынин покосился на столик за кадкой с пальмой. На улицах маски от ковида всё ещё носили самые законопослушные граждане, но в ресторанах давно от них отказались, поэтому лица посетителей были видны хорошо.

– Нас никто не знает, слава богу, не медийные морды. А китайская система фейс-контроля в Москве ещё не запущена.