часами, очень похожая на британский Биг-Бен, что на здании Парламента Великобритании.

Ехать предстояло три с половиной часа, и это давало возможность полюбоваться великолепным пейзажем Альп, думать о том, что меня ждет, было тратой времени. Мимо окон пролетали небольшие города, где дома стояли в ряд, словно памятники, но их наличие свидетельствовало, что городок существует, и в нем живут. Местами мелькали проселочные дороги, которые петляя, уходили в никуда, но вероятнее, всего в их конце стоял чей-то дом.

Ближе к Женеве дорога проходила между гор, и все пространство занимали только горы, куда хватало взгляда, а выше только небо. За пологими горами, вздымались горные пики, образующие причудливые исполинские изваяния природы, а самые высокие были хранителями ледников, источником чистейшей воды. Некоторые ледники всегда остаются под своими шапками из снега и льда, и каждая словно надела шапку. Кто бывал в этих горах, знает, что снега тянуться на много километров. Горы громоздились одна за другой и уже вдали, на горизонте, самих гор почти не было видно, они таяли в голубой сини неба, и видны лишь их очертания, словно призраки, восстали из недр и выделяются на фоне неба. Да, в этих горах легко было что-то потерять, или кого-то, так что не скоро и найдут, а если все сделать правильно, то и вовсе не найдут. Это надо помнить.

Строго по расписанию поезд прибыл на центральный железнодорожный вокзал Женевы – Конавен. По прибытии, никто не спрашивал документов, не проводил таможенный досмотр, хотя комната досмотра все еще существовала.

Я подошел к бюро по прокату автомобилей и предъявил свои документы.

– У меня заказ на аренду автомобиля.

Молодой мужчина, проверил мои документы и вежливо улыбнувшись, известил: – Ваша машина ждет вас на стоянке. Аренда на десять суток? Правильно?

– Да, но я могу продлить?

– Разумеется.

– Возможно, я захочу вернуться в Париж на машине.

– Никаких проблем. У нас там имеется отделение.

Он позвал из служащего, который проводил меня на стоянку и подвел к ожидающему меня «Вольво», темно-зеленого цвета, и там передав ключи, и пожелав удачи, удалился.

«Да, удача мне не помешает», – подумал я и, положив сумку с вещами в багажник, осмотрелся, увидев красивый город, приветливый, залитый солнечным светом.Температура была не менее двадцати градусов. Вид улиц несколько отталкивал обилием проводов, висящих, как паутина. Сама же архитектура зданий была строгой.

Сев в машину, я направился в отель, где предварительно забронировал номер. Дорогу я знал, и торопиться было некуда, да и Женева не Париж по площади, все рядом. В зданиях улиц, превалировали банки, магазины, и чаще были видны часы, чем одежда. Вскоре я подъехал к отелю «Мандарин Ориенталь», что расположен в тихом квартале не далеко от центра на набережной Туретини, что тянется вдоль Роны. Я не хотел жить далеко от центра, потому, как здесь всегда много людей. С одной стороны это плохо, так как труднее заметить слежку, если таковая вдруг случиться, но и уйти легче. К тому же отель был большой около двухсот номеров, и не так заметны постояльцы, как в маленьких отелях. Номер был скромным, но уютным, с видом на реку. Приняв душ, я отправился на изучение города, карта в памяти хорошо, но практика лучше. Найдя телеграф, я отправил телеграмму в Париж, как и следовало парижанину.

«Мадлен. Женева восхитительна».

Кто такая Мадлен я не знал и не хотел. В центре узнают, что я прибыл на место, и теперь мне предстояло ждать сигнала и получить информацию. Места для передачи я знал, мне сообщили в шифровке, но важно не попасть под прицел внимания спецслужб Швейцарии и прочих. Женева – город шпионов, и каких только разведок здесь нет. А как иначе? Здесь и штаб квартира ООН, и Красный Крест и прочие международные организации. Вот все и трутся плечами друг о друга и не только плечами.

Звонить Анне я не стал, решил повременить и посмотреть город. Судя по номеру, что она мне дала, она должна жить в Женеве. Совпадение? Пусть так. Думать об умышленном не хотелось, слишком уж сложно. Я бродил по городу, запоминая улицы, заходил в антикварные магазины и салоны художников, которых множество на Большой улице, считающейся вотчиной для творческих людей. На улице Конфедерации и прилежащих к ней улицах и переулков, посещал бутики, зашел в универмаг Bon Genie. Кто знает, где оставят информацию. Обедал я в «Центральном кафе», что славится французской кухней, особенно морскими и речными деликатесами.

И уже затем, направился назад в отель. На улицах было многолюдно, и я видел как туристов, так и местных жителей, которых определял сразу. Женева франкоговорящий кантон и здесь при встрече, вне зависимости от пола, приветствуя или прощаясь с друзьями, местные жители целуют друг друга в щеку три раза. В остальных случаях с малознакомыми людьми, просто обмениваются рукопожатием и словами приветствия.

В отеле я зашел в бар, где разместился за стойкой, заказав очень крепкий кофе «Ристретто» и бокал красного вина. От временного безделья, обусловленного ожиданием получения информации, я решил скрасить свой досуг в баре, где уставился на экран телевизора.Минут через пять краем глаза заметил, как на стул возле меня опустился мужчина. Мельком взглянув на него, я увидел, что ему было примерно лет сорок, коротко подстриженные каштановые волосы. Он заказал виски. Пригубив, мужчина, не глядя ни на кого, произнес: – Холодность и чопорность.

Я понял, что, говоря в никуда, он рассчитывает, что я его услышу, так как бармен отошел в другой угол стойки, а на человека, разговаривающего с собой, он похож не был. Я повернул к нему голову, и он, заметив мое движение, повернулся ко мне. У него были ясные, голубые глаза, взгляд которых был пронзительный, напряженный, и выдержать его мог не каждый. Потому как он был одет: твидовый пиджак, тонкий кремовый свитер, то его можно отнести к клеркам средней руки.

– Я говорю холодность, и чопорность живет в этих швейцарцах, – повторил он. – Скучно и одиноко.

Акцент выдал, что он американец.

– Почему? – поинтересовался я. – Я думаю, это просто подчеркнутое уважение к правам других. Доброта и вежливость – это основа взаимоотношений между людьми. Какая необходимость разговаривать с малознакомым человеком, открываясь ему. Они соблюдают дистанцию. А разве у вас американцев уважение к частной жизни не главная ценность?

– Откуда узнали, что я американец?

– По акценту. Мне доводилось бывать в Америке, – сказал я по-английски.

– Джон, – протянул он мне руку.

– Жан, – ответил я, и почувствовал сильное рукопожатие.

– А вы говорите по-английски лучше, чем я